Каменные цветы

Пользуясь тем, что уверенность пока и не думала ее покидать, Лана направилась на кухню. Павел и правда мог бы вызвать полицию — или вышвырнуть наглую девицу самостоятельно, он даже в нынешнем своем состоянии был достаточно силен для этого. Однако он не сделал ни того, ни другого. Лана слышала, как он закрыл дверь и пошел следом за незваной гостьей.

На кухне ее встречал все тот же идеальный порядок. На столе стояла единственная початая бутылка коньяка, других не было — значит, Павел их сразу выкидывал. На классический запой это походило все меньше. Но ведь Лаврентьев вроде как намекнул, что у его бывшего подопечного есть проблемы с алкоголем… или нет, она просто не так поняла? Что тогда означал его взгляд?

Отступать Лана все равно не собиралась. Она уселась за стол и уставилась на хозяина квартиры с нескрываемым упрямством. Павел осуждающе покачал головой, тяжело вздохнул и направился к одному из шкафчиков. Оттуда он достал небольшой пластиковый ящик со шприцами и лекарствами.

И снова все шло совсем не так, как ожидала Лана.

— Что это такое?

— Способ выносить вас дольше пяти минут, — безразлично пояснил Павел. — С такой головной болью, как сейчас, я долго не продержусь.

Он и правда действовал вполне умело, доказывая, что проворачивал такое не раз. Наполнил шприц, перетянул жгутом руку, сделал укол. При этом вены у него были здоровые, без четких следов частых уколов, а значит, подобная помощь требовалась ему редко.

Лана некоторое время наблюдала за ним, как завороженная, потом опомнилась.

— Вы ведь и сами понимаете, что вредите себе… Тогда зачем вам это?

— А зачем вы лезете?

— Потому что я тоже раньше глушила боль… вот так. Я знаю, к чему это может привести. А еще я знаю, что срывы не происходят просто так. Что у вас случилось?

Он отвернулся от нее, убирая лекарства обратно в шкафчик, но отмалчиваться не стал.

— С чего вы взяли, что я буду разговаривать с вами об этом?

— А с кем еще? Вы же никого толком к себе не подпускаете!

— Для этого есть вполне объективные причины. Если вы еще не в курсе, медицинская страховка сотрудников «Русской легенды» включает услуги психолога. Если бы мне нужно было с кем-то поговорить, я бы воспользовался этим.

— Нет, не воспользовались бы, — покачала головой Лана. — Вы просто не из тех людей, которые делятся своей бедой. Вы ее в себе носите, а глушите… вот так.

— Тоже может быть. Но тогда ваши попытки навязать мне помощь тем более лишние. Я в порядке.

— Вы точно не в порядке.

— Да? — Павел повернулся к ней и еле заметно усмехнулся. — Ну и что же вы сделаете? Как спасать будете?

— Я не говорила, что обязательно спасу, просто постараюсь… Для начала неплохо было бы узнать, что вас подтолкнуло к этому.

— Нет причины. Вы и сами знаете, что нет, в последние дни ничего особенного не происходило.

— Кто в этом мире вообще знает, что с вами происходит? — рассудила Лана. — Но если очевидной причины нет, значит, это застарелая боль.

— Вот как? И какая же?

Она наконец смутилась настолько, что не смогла продолжить разговор. Не потому что у нее не было вариантов ответа — они как раз были, и много. Вот только, чтобы использовать их, ей пришлось бы признать, как много ей теперь известно. Простил бы он ее за это? Даже при том, что шпионил за ним Охримовский — она могла и не интересоваться собранными данными!

А она все выяснила и не жалела об этом. Теперь Лане действительно хотелось его поддержать. Сказать, что она ему сочувствует и, в отличие от Охримовского, никогда не назначит его виной то, что случилось против его воли. Если бы он только показал хоть какую-то слабость, она бы, может, решилась…

Однако мужчина, стоявший напротив нее, выглядел уверенным и куда более спокойным, чем она сама.

— Иссяк запал? — насмешливо поинтересовался он.

— Нет, но… Я-то не психолог, я просто хочу помочь! И была в такой ситуации… Или похожей… Я хочу, чтобы вы знали: ваше состояние, тот груз, который вы несете… Все это не делает вас хуже…

Лана надеялась, что он хоть теперь дрогнет, но он не собирался упрощать ей задачу:

— Какое еще «мое состояния»?

— Ну, вы же… То есть… Вы…

— Урод? — подсказал Павел. — Да не краснейте вы, я прекрасно знаю, что обо мне за спиной говорят.

— Я вас уродом не считаю!

— Я себя тоже.

— Правда? — опешила Лана. — Простите, грубо прозвучало…

— Перестаньте, сорветесь с пьедестала святой спасительницы. Правда. Вот это, — Павел провел рукой в воздухе, очерчивая незримый круг вокруг собственного лица, — не самая большая проблема в мире. И не самое большое уродство. Люди живут с куда большими недостатками, в том числе и внешности.

— Но вы же… тогда, в парке…

— Я прячусь под капюшоном? Я не люблю, когда на меня пялятся? Это не из-за того, что считаю себя уродом. Мне просто не нравится внимание людей. Поэтому я стараюсь лишний раз не выходить к ним — чтобы не нарываться на глупость и не терять остаток веры в род человеческий. Остаток, который, скажу вам по секрету, и так невелик. Почему жизнерадостным дебилом быть нормально, а попытка отстраниться сразу напрягает?

— Ну а ваш страх прикосновений? Это ведь явно застарелая боль!