Каменные цветы

— Да мне уже все равно! — отмахнулась она, покидая кабинет.

* * *

Она боялась, что опоздала. Давно боялась — с тех пор, как не смогла найти его в городе. Страх не отпускал ее всю долгую дорогу до загородного дома. Машину Лана не водила, поэтому пришлось ехать поездом, а потом несколько часов идти до нужного дома.

Усталости она не чувствовала, да и темнота, которая за городом казалась кромешной, ее не пугала. Какая-то часть ее сознания подсказывала, что, возможно, Лана ведет себя глупо. Это ведь она виновата в проблемах Павла — пусть и косвенно. Он годами жил спокойно, пока она рядом не появилась. Что, если он догадался об этом? Он умный — и он изначально был против сотрудничества с Охримовским, так что теперь он сумел бы соотнести одно с другим. Ее внезапный визит может не порадовать и даже разозлить его. Что тогда, одной ночью возвращаться к железнодорожной станции?

И все же эти сомнения были недостаточно сильны, чтобы заставить ее бросить все и сдаться. Лана знала, что выбрала самый правильный путь. Уж лучше стерпеть его насмешки и позор, чем упустить нужный момент и никогда не простить себе этого!

Первую небольшую передышку она получила, когда увидела его дом. Дом стоял на невысоком холме, просматривался издалека, поэтому Лана почти сразу различила свет в окнах. Это не означало, что Павел жив — и уж тем более, что он в порядке. Но это усиливало надежду, и теперь Лана ускорила шаг, почти бежала, словно пара сэкономленных минут могла на что-то повлиять.

Она прекрасно понимала, что может застать его таким, каким он был при «болезни» — и это будет даже оправданно. Лана была согласна на любой вариант, кроме его смерти. Ей нужно было как можно скорее убедиться, что с ним все в порядке, поэтому в дверь она постучала неоправданно громко, и поздним вечером это вряд ли стало приятным сюрпризом. Но сдерживаться и действовать нарочито небрежно она не могла. Да и кто бы в такое поверил — что она преодолела столь грандиозный путь просто между делом?

Он все-таки открыл ей, пусть и не сразу. Павел оказался жив, здоров и даже трезв. Он не выглядел ни заплаканным, ни измученным. Скорее, удивленным и уже привычно угрюмым.

— Вы? — поразился он. — Вы что здесь делаете?

Но сил на ответ у нее сейчас просто не было. На этот раз Лана обняла его, не спрашивая разрешения, и, неожиданно для самой себя, расплакалась.

У нее не было никаких планов на эту встречу, за долгие часы дороги она не продумала, что будет правильно, что — нет. Тогда ее мысли упирались лишь в одну границу: убедиться, что он жив. Ну а теперь она просто поддалась моменту и сразу, без вопросов, призналась Павлу, кто запустил эти сплетни и почему тут есть и ее вина.

На сей раз Павел не стал ни отталкивать ее, ни отчитывать. Лана словно потерялась в собственном рассказе, а очнулась уже сидящей на диване — с пледом на плечах и чашкой чая в руках. Павел стоял в дальнем углу и наблюдал за ней оттуда. Он прислонился спиной к стене, скрестив руки на груди, и выглядел все таким же невозмутимым.

— Вы сумасшедшая, — беззлобно заметил он.

— Да, мне говорили… Ну а что я должна была делать? Просто притвориться, будто я не при делах?

— Понять, что мне это не нужно, например. Я приехал сюда, чтобы избежать суеты. В том, что случилось, я не вижу большой проблемы. Внимание толпы быстро переключается, неделя-другая, и про эту историю все забудут. Так что если вы считаете себя в чем-то виноватой передо мной, не нужно.

Он, кажется, говорил вполне искренне, и все равно поверить, что она настолько сильно ошиблась в нем, оказалось трудно. И вроде как эта ошибка была исключительно ее виной, обижаться тут не на кого, а Лане было неприятно. Чтобы снова не нырять в этот странный разговор, она осмотрелась по сторонам.

Дом был не ветхий, но определенно старый — и больше подходящий семье, чем холостяку. Да тут и жила семья, от них осталось все: мебель, книги, фото на стенах… Не осталось только самой семьи. В свое время дом был обустроен с умом внутри и снаружи, он отлично выдержал испытание временем. Поэтому Павел до сих пор мог пользоваться тем, что создал еще его отец, а вот ремонт он решил не проводить.

И от этого становилось не по себе. Получается, в этих комнатах его били… да и не только били, если фантазии Охримовского имели хоть какое-то отношение к реальности. Разве не хотелось ему уничтожить память об этом?

Видимо, не хотелось, раз он все оставил нетронутым. Даже журнальный столик, глянцевая поверхность которого была покрыта глубокими уродливыми царапинами. Эти царапины, странно изогнутые, показались Лане смутно знакомыми. Она нахмурилась, пытаясь понять, откуда они могли взяться, но подсказка со стороны Павла опередила ее догадки.

— Да, это здесь произошло. Здесь все закончилось.

— Ваш… отчим?.. — произнесла Лана и запнулась, не зная, как вообще правильно задать такой вопрос.