Каменный век деревянных людей

Деревья разошлись, обнажив поляну, залитую солнечным светом.

Тонкие иголочки листьев на ветверуках встопорщились, впитывая солнечное тепло. Виш и не думал, что так соскучился по солнцу.

Виш знал, что у некоторых на теле растут тонкие узкие листочки. Это, несомненно, атавизм, но порой он помогал выжить, при интенсивном солнцепитании. Во всяком случае, так рассказывал Гач, который, будучи тяжело раненным, пролежал несколько дней на солнышке, и, благодаря листочкам на теле, восстановил силы настолько, что самостоятельно добрался до расположения части.

Полянка перед Вишем расстелилась большая. Трава, радуясь солнцу, стремилась в погоню за деревьями. Разумеется, догнать не могла, но старалась так, что аж тряслась…

Виш остановился и помотал головой. В одушевлении Неподвижных Собратьев он, похоже, зашёл слишком далеко. Но трава впереди действительно вздрагивала.

Что там?

Виш, вытягивая шею, двинулся вперёд.

Гусеница! Не очень большая, и одна.

«Вот ответ на догадки! – подумал Виш. – После яслей на паутинном дереве гусеницы расползаются в разные стороны».

Взяв пику наизготовку, Виш решился атаковать. В желудке давно бурчало: мелкие гусенички как легко насыщали, так легко и уходили. Лучше справиться с большой гусеницей и обеспечить себя мясом надолго. Дорога предстоит дальняя.

Сделав два шага, Виш замер: послышалось жужжание.

«Жуки! – в панике подумал Виш. – Охрана! Поздно…»

Убежать бы он не успел: жужжание послышалось где-то рядом.

Виш упал на землю, стремясь укрыться за маленьким тщедушным кустиком, который в другие времена счёл долгом защитить. Нет, была бы гусеница одна, он бы защитил кустик, не дал съесть. Но гусеница и жук… Если защитник не защитит себя, он не сможет никого защитить.

«Нападут вдвоём – я пропал!» – подумал Виш, выискивая источник жужжания и стараясь не упускать гусеницу из виду. Вдруг она кинется?

То, что Виш увидел, потрясло его: на гусеницу опускалось жёлто-чёрное полосатое создание, трепеща прозрачными крыльями. Прямо на спину!

Оно с лету ударило гусеницу чем-то вроде короткой пики, выскочившей из брюха.

Послышался короткий свист «осса!», похожий на боевой клич.

«Оса? – подумал Виш. – Так её зовут? Будто представилась…»

Гусеница замерла и выгнулась. Оса подцепила её мощными лапами, и, натужно гудя, уволокла по воздуху.

Виш оцепенел. Всё произошло настолько быстро, что он не успел отреагировать. Появившаяся радостная мысль «насекомое гусениц бьёт!» сменилась другой, панической: «А если нападёт на меня?! Пронзит насквозь!».

Едва придя в себя, Виш бросился бежать, не разбирая дороги. Да дороги, собственно говоря, и не было. Некому было прокладывать дорогу.

Виш остановился, увидев реку. Неширокую, но быструю: водовороты плясали на её поверхности.

Переплывать, тем более с оружием, Виш не рискнул. А напиться – напился. Вкус воды показался странным, отдающим сокровью.

Слева, из-за излучины, что-то выплывало. Сверкающее в глаза солнце не позволяло рассмотреть, что. Однако быстрое течение скоро принесло тёмные предметы поближе. И Виш ахнул: по реке несло совершенно высохшие трупы. Причём четвертованные: без конечностей и голов. Колоды. Их будто специально высушивали на солнце, а не просто высосали сокровь.

Виш оцепенел: кто это сделал? Неужели жуки, схватив друзей, пообкусывали ветверуки и ногокорни, высушили на солнце и столкнули в речку.

А если не жуки, то кто? Сокровожадные туземцы? Но разве можно убивать друг друга, когда вокруг столько гусениц? Может, безумцы?

Так или иначе, двигаться вверх по реке нельзя: там враги. А моря там нет и быть не может.

Беспрерывно оглядываясь, Виш поспешил вниз. Ему показалось, что сумасшедший, убивший неведомых (или наоборот, близких и знакомых) люрасов, скоро покажется из-за излучины, восседая на одной из колод. У него длинные усы, как у жука, и челюсти, как у гусеницы. А в остальном – люрас-люрасом.

Догнав одну из колод, Виш увидел то, что не заметил раньше: с неё содрали и кожуру!

В панике Виш бросился подальше от реки. Он привык, что реки дают жизнь, дают питьевую воду. А эта река несла смерть.

Виш бежал, вывернув голову назад: он боялся, что сзади появятся сумасшедшие. И если заметят Виша, он тоже присоединится к плывущим колодам, в том же виде. Надеяться на пику и меч бесполезно: врагов наверняка больше.

Но бежать, глядя назад, неудобно: надо смотреть под ноги. Иначе можно упасть.

Виш повернул голову… и остолбенел.

Он чуть не наткнулся на гусениц.

Твари почти сплошь покрывали расстилающееся перед ним поле.

Гусеницы здесь жили небольшие, по колено, и лишь некоторые доходили до пояса. Но их было много, очень много. То одна, то другая, завидев Виша, оставляли еду – невысокие лопушистые кустики, верхушечные листья которых начинали заворачиваться внутрь, наподобие головы люраса – и устремляли взор на Виша.

Пока только смотрели.

«Назад, в воду!» – в панике заметался Виш.

Но вернуться не успел: вдоль берега, словно стараясь отрезать его от реки, двигался небольшой отряд жуков, которые нервно поводили длинными усами – верно, в поисках Виша. А из-за берегового склона поднимались новые и новые бестии!

Виш обнажил мечи – свой и Люца. Вот когда тот пригодился!

Но принимать бой в окружении значило неминуемо погибнуть.

«Бежать! – подумал Виш. – Хоть какой-то шанс…»

Рубанув ближайшую гусеницу и даже не взглянув, куда пришёлся удар, Виш перескочил через неё и помчался к гряде тёмно-зелёных кустиков. Возле них, показалось Вишу, гусениц поменьше.

Кустики выросли повыше пояса, поэтому Виш надеялся укрыться. Может, потеряв его из виду, гусеницы успокоятся?

Одна, а затем и вторая гусеница бросились наперерез, но Виш, действуя обоими мечами, отразил обе атаки. Желанное укрытие приближалось.

Рядом с кустиками, действительно, гусениц не оказалось. Виш перемахнул через невысокие заросли и притаился. Но любопытство пересилило страх, и он осторожно раздвинул ветви, чтобы посмотреть: что делают гусеницы?

И удивился: гусеницы останавливались вдалеке или сворачивали в сторону, словно боясь приближаться к тёмно-зелёным кустикам.

Несколько мгновений Виш размышлял: почему так происходит?

«Неужели гусеницы боятся диких неподвижных? – мелькнула догадка. – Запах, видно, у них другой…»

И кощунственная мысль посетила его. Посетила – и он ужаснулся ей.

Виша заколотило. Но не от страха. А от того, что он собрался сделать. От того чудовищного святотатства, которое вознамерился совершить.

Но выхода не оставалось: вернуться домой следовало любой ценой.

И Виш принялся за неслыханное дело.

Слёзы текли у него из глаз, он беспрестанно шептал:

– Простите, простите меня, простите, Неподвижные Собратья!

А руки делали страшное: Виш обрывал тёмные листочки и засовывал в поясные карманы, он ломал тоненькие веточки и оплетал вокруг себя. Он делал это, шатаясь от ужаса совершаемого, слёзы текли по лицу и смешивались с вытекающим из обломанных веточек соком – а может, сокровью. И он приклеивал ею листочки к голове…

На прощание Виш встал перед изуродованными кустами на колени и прикоснулся к ветвям дрожащими пальцами, стараясь передать все чувства, которые его обуревали. Несколько капель сока упало на ладонь. Виш растёр их по лицу, и ему показалось, что кусты простили его…

Теперь идти стало гораздо легче: гусеницы шарахались в стороны, едва ветерок доносил до них новый запах. Виш шёл, словно большая головешка, горящая зелёным.

Он вспомнил, как полыхал Кук. Вишу показалось, что сейчас он напоминает собой подобное зрелище, только пожар получается не обжигающий, а холодный.

Виш почувствовал в себе новые силы, но кроме них – и острое чувство… нет, не благодарности, хотя благодарность тоже присутствовала, но острое чувство сродства с неподвижными тёмно-зелёными растениями.

«Что из того, что они не двигаются? – думал он. – Что из того, что мы не понимаем друг друга? Мы едины. У нас общие предки и не следует забывать о них. Все мы произошли от Перворостка».

Жуки, встретившиеся Вишу, бросились от него врассыпную.

А ему пришлось идти вслед за ними. Не потому, что хотелось отомстить, просто жуки ползли в сторону моря. Так, во всяком случае, показалось Вишу – если он сориентировался правильно.

Он чувствовал себя непобедимым богатырём, от которого разбегаются многочисленные враги, а он идёт и разит вражеские полчища направо и налево.

Но что это? Один враг не торопится убегать? Он шевелит усами – ему запах хоть и не нравится, однако он не бежит. Что ж, на такие случаи и нужны копьё и меч. На, получай!

Вонзив копьё глубоко между хитиновыми пластинами, Виш навалился на него и принялся вдавливать всё глубже и глубже, стараясь проворачивать, а не просто прокалывать.

Жук вздрогнул и замер, растопырив лапы.

Виш выдернул копьё. Хлынула чёрная лимфа. Виш отошёл в сторону и старательно вытер остриё о землю. Сражение сражением, но сил потрачено много. Лучше поберечь оставшиеся. Не лезут другие жуки – и ладно. Самому нападать не следует.

Поглядывая назад, Виш продолжил путь к морю.

Мимо пролетели мелкие насекомые.

Желая проверить свою неуязвимость, Виш взмахнул в их сторону ветверукой. Насекомая мелочь шарахнулась в сторону.

«Ага, боитесь!» – торжествующе подумал Виш. И увидел, что мелкие твари садятся на убитого жука, растопырившего жуткие лапы и жвала, и жадно сосут сочащуюся из него лимфу. А некоторые, заметил Виш, и вгрызаются внутрь!

«Вот как? – удивился Виш. – Хоро-ошие жучки! Если бы приручить их и натравливать на живых жуков! А что: осок научили, почему этих не попробовать?»

Настроение у него сразу улучшилось. Он даже согласился бы на то, чтобы вернуться к реке. Кто другой приведёт его к морю? А реке деваться некуда. Тем более что она неподалёку – вон, блестит на горизонте крутой излучиной.

Но… Виш засомневался: сколь долго продержится на нём отпугивающий запах? А противников там многовато. Один непугливый жук всё же нашёлся. А вдруг их окажется два-три? И больших?

Вздохнув и сориентировавшись по солнцу, Виш двинулся в сторону от реки. Кто знает, сколько она будет петлять? Реки обычно по прямой не текут. А так – самый кратчайший путь к морю. К тому же пока врагов не заметно.