Камера хранения

Наши повара испекут для пациентов и их близких ароматную шарлотку, волонтеры нарежут арбуз и дыню, которые у всех ассоциируются с закрытием летнего дачного сезона. Нашим пациентам очень важно и приятно быть частью дачных процессов: толькочтошний урожай напоминает им о своей даче, о часах, проведенных на грядках под палящим солнцем.

И цветы! Наши пациенты очень любят цветы. Астры, георгины, гладиолусы, ромашки, золотые шары. Вазы с цветами мы расставляем в палатах. Всё как дома. Чтобы просыпаться и видеть, как лучи солнца падают на осенний букет.

И если у вас есть дачный урожай и желание помочь – пожалуйста, привозите свои угощения, цветы, овощи и фрукты. Порадуйте наших подопечных… на всю их оставшуюся жизнь.

Детский хоспис

В детском хосписе у сотрудников удивительные лица. Смотрю в их глаза, на их руки и забываю на какое-то время про все те проблемы, которые сейчас творятся в мире. Про всё, что нас волнует каждый день нашей здоровой жизни. Мне кажется, что если встретишь кого-то из наших в метро, среди чужих равнодушных лиц, то сразу захочется встать рядом, пойти за ним, как за кем-то своим.

Хоспис, это, конечно, не только стационар. На дому выездная служба патронирует около четырехсот семей. Это те, кто живут с неизлечимо больными детьми. И знаете, эти семьи продолжают приходить в хоспис даже после того, как их детей не стало. Приходят к нашим врачам, медсестрам и санитаркам – обняться, посмеяться, погоревать. Я всегда поражаюсь тому, как они находят в себе силы приехать, поблагодарить, улыбнуться медсестре, заглянуть участливо в палату, написать слова поддержки таким же родителям, как они. Я уверена, что эти встречи придают сил им всем. Становится не так страшно.

С радостью слушаю, сколько знаний у каждого сотрудника о каждом ребенке. Сколько деталей и мелочей, которые делают главное. Не поверите, как много труда требуется для того, например, чтобы удобно разместить на кровати или в инвалидном кресле маленького человека, тело которого деформировано болезнью. Десятки подушечек, которые шьются для каждого ребенка индивидуально, чтобы подошли под их деформации.

Все эти мелочи превращают тяжелых инвалидов в обычных детей, таких же, как другие. Постоянно кто-то из персонала, девочки-медсестры рядом – они всё знают. Какой ребенку нравится свет в комнате, как задвинуть шторы, на какую громкость включить музыку, какой любимый мультфильм, как завязать бантики и сделать хвостики так, чтобы было красиво и чтобы голова удобно лежала и заколки не мешали. Успевают и знают, какой сделать девочке маникюр и педикюр, чтобы ей хотелось пригласить одноклассников. Она с удовольствием вытягивает из-под одеяла ноги и дает их погладить.

Я была в пространстве, на которое не влияет ничего извне. В удивительном пространстве. Хоспис – и детский, и для взрослых – это про жизнь, а не про смерть. Невероятно благодарна там каждому за работу. Спасибо, что есть возможность к этому прикасаться.

Я – часть

Я сидела на веранде на даче в Никитине и мечтала о приближающемся отпуске. Мечтала и понимала, что здесь я точно не отдохну. Что я только загонюсь еще сильнее. Что мне не надо проводить отпуск на даче, с детьми, няней, собакой, работающим интернетом и кучей друзей, которые в выходные зайти не осмеливаются, потому что знают, что я дрыхну, а вот десятидневный отпуск их уже не остановит.

Я сидела и мечтала уехать куда-нибудь на край земли, на Чукотку, чтобы ни одного знакомого лица и без связи. И через пять минут я получила смс от приятельницы: «Нюта, у нас освободилось место в экспедиции на китов, поедете?» Думала я недолго. Даты совпали с отпуском полностью, через несколько дней я уже стояла в примерочной какого-то крутого походно-спортивного магазина и покупала по списку из незнакомых слов: энцефалитка, штормовой костюм, вейдерсы, непродуваемый баф, неопреновые перчатки, трекинговые ботинки, что-то там для рыбалки, спальник до минус пяти…

Господи, палатки, спальники, москиты, рыбалка – и я на это согласилась… Куда я, идиотка, я же всю группу подведу. Я не буду плавать к китам на сапе, потому что я не знаю, что такое сап, не надену прокатный чужой гидрокостюм, потому что мало ли там кто потный его надевал до меня, и еще потому, что это самоубийственно и безответственно: кит махнет хвостиком – и я узнаю паллиативную помощь из положения лежа как пациент районной больнички в Хабаровском крае…

Я улетела 18 августа. Восемь часов до Хабаровска и еще шесть на вертолете с дозаправкой в Бурукане (не поленитесь посмотреть на карте, жуткая жуть как далеко). Телефон я оставила на работе. Я осталась без связи с миром до 31 августа.