Камера смертников. Последние минуты

Луис Рамирес был казнен 20 октября 2005 года за убийство Немесио Нандина, совершенное 8 апреля 1998 года в селении Теннисон, штат Техас.

Глава 9. Страшное место

Это было нетрудно. Мне даже как будто этого хотелось.

Эрик Мартинес о присутствии на казни Луиса Салазара, убийцы его матери

Единственное, что меня утешит, так это если мой сын постучит в дверь и скажет: «Я дома!»

Дональд Уиттингтон о казни Джастина Фуллера, убийцы его сына

Ларри Фицджеральд, Ларри Тодд и Глен Каслбери ушли в отставку в один и тот же день в 2003 году, поскольку им предложили такое поощрительное пенсионное пособие, что грех не согласиться. Однако мне казалось, Фицджеральд не готов оставить работу.

Много времени Ларри посвящал своей старенькой маме (она умерла в возрасте за сто), они прекрасно ладили. Ларри возил ее на бейсбол – в кепочке с символом «Хьюстон астрос». Притом он был еще не стар и не домосед из тех, кому только дай повозиться в саду. Почти сразу он стал работать в Управлении по чрезвычайным ситуациям – лесные пожары, ураганы – такое как раз для него. И все же здесь он не чувствовал себя на передовой, и, думаю, ему не хватало общения с журналистами и всяких обычных шуточек. Ларри был умен, и криминальные репортеры – люди интересные, разговаривать с ними – не то, что поболтать в магазине с первым встречным.

Мне нравилось работать с Ларри, он многое мне дал. Всему хорошему, за что меня хвалили журналисты, – например, открытости и готовности помочь, – я научилась у него. Он показывал, как добиться в работе успеха. Например, когда я начинала работать в Департаменте, я до ужаса боялась интервью на радио. Телевидение мне было нипочем, а вот радио пугало страшно, – я переживала, что не умею придумывать на ходу емкие эффектные фразы. Какое-то время я старалась любой ценой не давать радиоинтервью. Зато я слушала Ларри, примечала, что нужно, и через некоторое время научилась. Он и после ухода давал мне советы, хотя я никогда не просила, – была молодая и упрямая, не хотела показаться слабой.

Каждый раз, бывая в Остине на заседаниях правления, я виделась с Ларри и его женой, и мы болтали, вспоминали прежние деньки. Он часто присылал мне занятные письма и статьи – о предстоящих казнях или какие-нибудь примеры абсурда нашей тюремной системы. Он мог позвонить без пятнадцати шесть, зная, что в шесть начнется исполнение приговора, и сказать: «Ну, как ты? Грачук уже там? Знаешь, деточка, тебе нужно сделать то-то и то-то». Он скучал по работе и хотел помочь, а я злилась. «Да знаю я, Ларри, знаю!» Как будто родителям доказываешь, что ты уже взрослая. Впрочем, я и сама ужасно по нему скучала, потому что сильно его любила. Да и все его любили, даже заключенные, а это о многом говорит. Ларри так и остался лицом Департамента, и всегда им останется.