Камергерский переулок

Мельников, обнаружив воронку от вырванной неизвестно какой силой, возможно, что и вражьей, бочки, мог удалиться. Прямой эфир был сорван не по его вине. Дыры в программе, естественно, не случилось бы. Но видеооператор с камерой остался, и благодарные зрители и просто любители поэзии получили документ, какому, по мнению Мельникова, еще предстояло облагодетельствовать своей информацией потомков. Я уже упоминал о присущем Мельникову (в публичных выступлениях) интонационном мастерстве. И тут Александр Михайлович был хозяином интонаций и пауз. Голос его то утихал, умирая в драматических придыханиях (рассказ о чувствах обескураженного романтика Каморзина), то незамедлительно противоходом (прием из фигурного катания) дискантом взлетал в потоки восторженного удивления, случались при этом и нервные подхихикивания (рассуждения об эротических свойствах божьих коровок, способных к внематериальному взрыву). И так далее. Однажды я выслушал историю Моцарта в исполнении Мельникова, мыслящий пролетарий Каморзин Моцарту ни в чем не уступал. Причину загадочного явления - улета бочки - Мельников попытался объяснить доступной ему теорией сплющенного или совмещенного времени. Впрочем, это дело науки. Отсылка слушателей к теории сплющенного времени позволила Мельникову мимоходом рассказать об особенностях его родословных древ, при этом было подчеркнуто, что списком знаменитых предков он вовсе не намерен хвастать или утяжелять свою ценность («мол, я из гусей, спасших Рим»), нет, каждый листок древа - его нравственный камертон. Но сейчас же последовало предъявление одного из листочков, и выяснилось из листочка этого, что именно дядя Александра Михайловича был корешем Сергея Александровича Есенина и скорее всего он, а не какой-либо начинающий прозаик и волок бочку «Бакинского керосинового товарищества» на пятый этаж в Брюсовом переулке. Фамилия критика Нечухаева названа не была, Мельников лишь объявил сторонников всяких других бочек, в частности москвинско-петровских, зашоренными еретиками и сектантами. Дядя Мельникова, портной по профессии и борец-любитель с выступлениями в цирке а ля Поддубный, нередко посещал увеселяющие места и хорошо знал московские москательные лавки. Понятно, что бочку для поездки в Константиново выбирал он. Дарование Мельникова, как и в прежних случаях, с Моцартом например, где он сейчас же совместился с оболганным Сальери, или в случае с Казановой, когда Мельников вел репортаж-воспоминание об очаровательном пройдохе-венецианце из тела восхищенной им поклонницы, из самых нежных и проблемных частей ее тела, дарование это позволило Александру Михайловичу выступить очевидцем взгромождения бочки на пятый этаж. Впрочем, Мельников и здесь сослался на теорию сплющенного времени. Камера тотчас перевела взгляд на мемориальное сооружение, и опять последовали слова о сплющенности времени или полном отсутствии его, подтверждением чего стала восставшая из глубины воронки. «Нет, это не божия коровка, отбывшая для нас за негорелым хлебом, - объявил Мельников эротически возбужденно, будто был намерен одарить нас сосисками фирмы «Кампомос». - И это не Айседора Дункан, роскошная Изидора». Над воронкой от бочки стояла расставив ступни и выставив металлическое колено девица в поножах и в латах - нагруднике и набедреннике, правой рукой она опиралась на меч, левой же рукой при наплыве камеры, видно, для нее неожиданном, она выдернула изо рта сигарету и швырнула ее подальше, сейчас же приняв позу воительницы, размышляющей о судьбах Отечества. Впереди ее ждал Орлеан. Или другой исторический город. Не помню, какой. Опять же повторюсь, была она на моей памяти и Изидорой. Но я почувствовал, что в момент произнесения слов Мельникова посетила мгновенная, но смутная идея - в противопоставлении Изидоры и Иоанны именно возле мемориала что-то есть и это что-то еще следует осмыслить и использовать к общей выгоде. И теперь, продолжил Мельников, культурное значение сада романтика Каморзина нисколько не приуменьшилось, напротив, садовое товарищество одарено присутствием здесь, вызванным сплющенностью времени, отважной Жанны д'Арк. Не печальтесь, граждане, закончил Мельников, из-за отлета прославленной бочки. Сжатие времени и явление Иоанны еще удивят вас непредвиденными поворотами истории.

Должен заметить, что лицо Тамары-Изидоры-Иоанны на экране было совершенно зловещее. Не знаю, почему. Может, под латы, верхние или нижние, залез красный муравей и свирепствовал там. Во всяком случае прежде Тамара зловещим существом не была, глупая и наглая женщина, но не зловещая. И Боже упаси нас от непредвиденных поворотов! Натерпелись! Впрочем, и предвиденное событие - закрытие закусочной в Камергерском - радости не доставило.

Это - нам. А Квашнину?