Камергерский переулок

А однажды на выходе из Брюсова переулка Соломатин увидел Елизавету. Высокий господин лет пятидесяти пяти, открыв заднюю дверцу серебристого «Джипа», подал руку даме в шиншилловой (Соломатин это уже знал) шубке и помог ей выбраться на тротуар. Это и была Елизавета. Господин выглядел чрезвычайно элегантным, из тех, кто умеет носить костюмы и пальто (в тот день оно было на нем светло-серым, долгополым и приталенным), знает толк в вещах, и движения его были пластичны, будто он в служебные годы исполнял в Большом театре роли принцев и соблазнителей наивной Жизели. Пара явно направлялась на концерт в Консерваторию. Господин подхватил Елизавету под руку, прошептал ей что-то, и Елизавета рассмеялась.

Слава Богу, это не Суслопаров, первое, что пришло в голову Соломатину.

«А при чем тут Суслопаров? - сразу же подумал Соломатин. - А при том, что не хотелось бы, чтобы Папиком Елизаветы оказался Суслопаров. Это бы все осложнило…»

Что осложнило бы? И каким образом? И что - все?

Но ночью Соломатин спать не смог. Тоска гнетом булыжника придавила его. Тоска и ревность.

А через день Павел Степанович Каморзин вручил ему незапечатанный конверт с запиской внутри.

– Александра просила передать, - сказал Каморзин.

Записку Соломатину сочинила вовсе не Александра. Текст ее был такой: «Андрей Антонович, вы желаете встретиться со мной. И у меня есть что высказать вам. Если пожелаете, появитесь завтра в семь вечера в Камергерском, в Щели. Елизавета Летунова».

Ни «твоя», ни «целую». Ну это понятно.

Какая еще такая Щель в Камергерском, соображал Соломатин. Ах, ну да. Закусочная. Именно ее назвал Щелью Ардальон Полосухин, увлекая Соломатина покинуть агентство «Аргентум хабар» в Столешниковом переулке, им же по всей вероятности и сотворенное. В «Аргентум хабаре» Соломатин имел однажды общение с Елизаветой, тогда Бушминовой, или с ее голографической или еще какой копией. Не Ардальон ли Полосухин затевал и теперь новые козни?

И все же Соломатин пожаловал в Камергерский переулок. И даже не в семь часов, а в половине седьмого. На месте закусочной скучал ресторан «Роял-кафе», и сидела в нем за столиком единственная посетительница, поедавшая морепродукты. И это была не Елизавета Летунова.

На ум Соломатину опять пришел Ардальон Полосухин и его козни. Следовало прежде встретиться с Александрой Каморзиной и вместе с ней выйти на свидание с Елизаветой. Вряд ли велось Папиком или еще кем наблюдение за Александрой. Да и вряд ли Папик был в досаде на Соломатина, если у него, конечно, не было поводов для вражды с Татьяной Игоревной Баскаковой.

Но до семи Соломатин все же решил обождать Елизавету у двери бывшей закусочной. Вдруг барышня и появится. Увидеть ее не терпелось. Юбилейные скамейки из Камергерского, возможно, ради того чтобы не баловать по ночам бомжей, убрали, и Соломатин стал прохаживаться по юбилейной же брусчатке. И вдруг почувствовал, что ноги несут его к углу Большой Дмитровки, а там уж - метров тридцать до молочного магазина и двора, в каком квартировала Олёна Павлыш. Ему бы остановиться, а он не мог. И тут его окликнули.

– Андрей Антонович, а не собрались ли и вы посидеть сегодня в Щели? - услышал он.

Окликнул его пышноусый крепыш, Соломатин наблюдал его некогда в закусочной, а позже и «Рюмочной» на Большой Никитской.

– Арсений Линикк, если вы забыли, - сказал крепыш. - Гном Центрального Телеграфа.

Вести беседу с назвавшим себя Гномом Телеграфа у Соломатина не было желания, и все же он сказал:

– Не вижу я здесь никакой Щели. И не имею о ней понятия.

– Ну как же! - удивился Линикк. - Вас же приводил в Щель ваш энергичный приятель.

– Он приводил меня в закусочную. А закусочной нет.

– Закусочной нет, - согласился Линикк. - А Щель осталась. И я могу вас в нее проводить.

– Проводите… - как бы нехотя произнес Соломатин.

– Тогда следует поспешить, - сказал Линикк. - Мне необходимо быть в Щели в семь часов. Но если у вас другие планы, вам придется открывать Дверь самому.

– Нет, - сказал Соломатин. - Никаких планов у меня нет.

Дверь в ресторан «Роял-кафе» все с той же единственной любительницей японских блюд Линикк открыл, видимо, особенным способом, и Соломатин сейчас же оказался в закусочной, в той, какую он знал прежде и куда его пригнал якобы напуганный чем-то Ардальон Полосухин.

– Общество составить я вам не могу, - сказал Линикк. - Меня ждут. Да и вряд ли вы нуждаетесь в моем обществе.

И отошел от столика Соломатина.

А народу в закусочной сидело множество. Присутствовали здесь и лица знакомые Соломатину. Посетители были оживленные, шумели.

– Что-то вы давно не заходили к нам? - поинтересовалась кассирша Людмила Васильевна.

– Дела, дела, - сказал Соломатин. - А Ардальон Полосухин бывает у вас?

– Ардальон-то? Или Альберт? Или Арнольд? Как же, как же! - оживилась кассирша. - Недели две не видела. Тоже, наверное, как и вы, в хлопотах.