Камеристка

Наш дорогой Франсуа поскакал верхом в Малый Трианон, чтобы сообщить королеве о приближении парижских рыночных торговок. Мария-Антуанетта послала за Людовиком, который находился на охоте в Медоне. А где же еще ему было быть?

Сама она быстро вернулась в Версаль к своим детям. Там царила паника. Прошло много часов, пока Людовик вернулся во дворец.

Вечером процессия рыночных торговок достигла дворца. Лишь несколько сотен солдат противостояли многотысячной толпе, которая топталась на Плас Де Арме, прямо перед широко открытыми воротами дворца. Не приказали даже закрыть тяжелые кованые ворота.

Некоторые устремились в зал заседаний расположенного поблизости Национального собрания. Голодные и усталые от долгого марша люди еще и вымокли до нитки. Они развалились на скамьях, размахивая ножами.

Такая слишком тесная близость к «народу» совсем не понравилась делегатам. Они не приглашали эту чернь, и представитель делегатов попытался заставить женщин покинуть зал.

Разбушевавшиеся рыночные торговки издевались над делегатами и их неспособностью создать разумное правительство и конституцию. Они криками выражали недовольство их представителю и отпускали непристойные замечания.

— Мадам, вы только представьте себе эту картину, — сказал маркиз де Донатьен мадам дю Плесси, когда рассказывая ей о событиях. — По одну сторону уселись перепачканные грязью женщины, которые горланили и переговаривались самым вульгарным образом, а по другую сидели совершенно ошеломленные делегаты, которые пребывали в ужасе от этого «выступления народа» и пытались продолжить свое совещание, как ни в чем не бывало.

На улице перед зданием немногие солдаты делали попытки завоевать некоторое уважение у разошедшейся банды. Я честно признаю, меня пугало, что чернь ворвется во дворец и зарежет его обитателей. Моя госпожа уже целый день чувствовала себя нехорошо.

Я уложила ее в постель. Она лежала, испуганная, на своих шелковых подушках и только Мяу-Мяу хоть немного развлекала ее.

К вечеру наконец явился король. Хотя измотанный и усталый, он принял делегацию женщин.

Королю удалось благодаря своей искренности смягчить взрывоопасную ситуацию. Он смог повесить вину за нехватку зерна на Национальное собрание.

В то время как король уговаривал женщин, со двора он мог слышать грубые оскорбления в свой адрес и особенно в адрес королевы.

Но король был прекрасным актером. К счастью, у него хватило присутствия духа, когда он прибыл во дворец, приказать закрыть наружные железные ворота. Но это затянулось до поздней ночи — воротами не пользовались со времен «короля-солнца». Железные шарниры давно заржавели.

Когда я доложила об этом моей госпоже, она, покачав головой, заметила:

— Так и есть. Всюду запустение, лень и разгильдяйство.

В зал постоянно врывались возбужденные министры и офицеры.

— Сир, я умоляю вас, разрешите, бога ради, все-таки вкатить пару орудий во двор. Мы должны как-то привести в чувство разбушевавшихся каналий. Нам не нужно ведь по-настоящему стрелять из пушек, только продемонстрировать нашу решимость.

Людовик отказался, аргументируя это так:

— Солдаты все равно отказались бы стрелять в граждан.

— Так вот до чего уже дошло, наш король не может приказывать своим собственным войскам, — жаловалась мадам дю Плесси.

— Самое плохое, что его величество это, очевидно, знает, и, конечно, не с сегодняшнего дня. И, несмотря на это, он ничего не делает, чтобы оградить свою семью от этой опасности, — не смогла удержаться я. Мадам Франсина пожала плечами, и мадам Турнель, которая находилась в наших апартаментах, смущенно опустила глаза.

Генерал Лафайет со своей Национальной гвардией еще не прибыл во дворец, а версальская охрана между тем браталась с рыночными торговками помоложе и посимпатичнее. Они напивались, пели революционные песни, танцевали, шумели и совокуплялись за кустами. Пара сотен членов королевской личной охраны, конечно, не могли начать стычку с толпой из нескольких тысяч человек.

Внезапно раздался мощный крик.

— Этот негодяй хочет смыться! Держи лживого предателя! Хватай эту свинью!

Король, которого, несмотря на показную беззаботность, охватил ужас, действительно приказал подвести шесть карет для себя, своей семьи и некоторых доверенных людей. Наконец-то он решил отправиться со своими близкими в безопасное место.

Но рассвирепевшая толпа углядела повозки и разнесла их в пух и прах; забитые чуть не до смерти кучера валялись во дворе. Слуга Марии-Антуанетты передал и моей госпоже приказ к бегству; но, узнав о разгроме, она испуганно сказала:

— Представь себе, Жюльенна, мы могли бы сидеть в этих каретах. Эти чертовки сделали бы из нас котлету.

Наконец появилась Национальная гвардия во главе с генералом Лафайетом. Он быстро навел порядок и, несмотря на поздний час, явился к королю.