Камерные репортажи и житейские притчи

— Мужик, ты не бойся, тебя никто не тронет, — тихо сказал генералу лысый. — Конторские просили оперативников СИЗО, чтобы тебя прессанули. Мы на них не работаем, мы сами по себе. Но будем делать вид, что тебя тут мучаем, а то нас… на этап нехороший поставят. Комедию, короче, будем ломать, типа наезжать на тебя. Ты уж не подведи, всерьёз всё не воспринимай. Показывай, что типа боишься, в полном подчинении. И это… не вздумай того (жестом показал, как шею обматывают веревкой). Во-первых, мы тебе не дадим. Во-вторых, жизнь, мужик, она сложная, но всё по силам даётся. Всё по силам.

— Всё по силам, — автоматически повторил генерал.

* * *

— Как тут у вас генерал? — поинтересовался тот же белобрысый оперативник.

— Вон унитаз драит, старается. Всё хорошо у него, гражданин начальник. Скажи же, а, генерал?

— Так точно, гражданин уголовник! Несу службу! Жалоб на условия содержания не имею! — отрапортовал генерал.

Генерал вытянулся в стойку, грязную тряпку положил себе на голову и поднёс к ней руку.

— Ну всё в порядке, значит, — улыбнулся белобрысый и закрыл дверь камеры.

— Ты молодец, такую сцену сыграл! Мы не ожидали, — подсели к генералу на кровать уголовники. — Теперь он доложит, что тебя тут довели до скотского состояния. А ты вообще сильный мужик!

— Давайте за стол, по чифирю. Генералу место уступите нормальное. За тебя, мужик! Пусть у тебя всё наладится!

На следующий день в СИЗО пришли правозащитники, имя генерала было в списке тех, кого они собирались навестить. Белобрысый оперативник с недовольным видом сопровождал гостей в камеру.

— Здравствуйте, господа заключённые. Как у вас дела? — спросили правозащитники.

— Как в тюрьме! — избитой фразой ответили уголовники, с интересом разглядывая новые лица.

— Есть ли больные? Кому нужна помощь?

— Мы самые здоровые! Условия отличные!

— Не похоже что-то… В камере сырость. А темно почему? Сколько лампочек не работает? А можно вас, да, вот вас, попросить выйти к нам из тёмного угла, — правозащитники показали на генерала. — Представьтесь, пожалуйста.

— Да он не может, наверное. Устал, парашу мыл зубной щёткой! — оскалился один из заключённых.

Генерал сделал несколько шагов и назвал своё имя.

— 159-я статья, «первоход»? А у вас, господа арестанты, какие статьи и какой по счёту раз за решёткой?

— 105-я, «убийство». Второй раз.

— 162-я, «разбой». Второй.

— 161-я, «грабеж». Четвёртый раз.

— 111-я, «причинение тяжких телесных». Второй.

— Ясно, достаточно, — прервали правозащитники. И, обращаясь к оперативнику, попросили, указав на генерала: — Выведите этого заключённого, мы хотим про здоровье спросить, а это лучше не при всех.

Белобрысый нехотя вывел генерала в маленький закуток на «продоле».

— Как вы? Они над вами издеваются?… — участливо поинтересовалась девушка-правозащитница.

Вместо ответа генерал зарыдал. Это были первые и настоящие, не наигранные, слёзы. Через них выходило всё, что копилось на сердце, начиная с ареста, а может, вообще все последние годы. Он никогда не позволял себе плакать, а тут перед совершенно незнакомыми людьми не мог и не хотел остановиться.

Девушка подошла ближе и взяла его за руку, стараясь успокоить:

— Всё будет хорошо, это всё временно.

— Да-да, я знаю.

— Мы поможем, мы не уйдём, пока вас не переведут в нормальную камеру. По закону запрещается содержать вместе впервые арестованных и «второходов».

Правозащитница серьёзно посмотрела на оперативника — тот слегка поёжился. Вдруг пожалел генерала, и себя почему-то жалко стало. Да так, что самому впору зарыдать.

…Генерала переводили в другую камеру.

— Ты помнишь? — спросил лысый, подав руку на прощание.

— Помню. Всё нам дается по силам. Спасибо вам всем.

Оперативникам СИЗО влетело за превышение должностных полномочий. Конторских, которые отдали распоряжение прессовать генерала, наказало за самодеятельность их же начальство. Генерала освободили через несколько месяцев. А ещё спустя год он, проезжая в машине, увидел стоявшего на остановке лысого. Притормозил.

— Помнишь меня?

— Как не помнить-то, товарищ генерал.

— А давай выпьем!

— Отчего ж не выпить с настоящим фраером? — улыбнулся лысый.

Они сели в ближайшем баре за столик и пили виски пополам с крепким чаем, чифирем, чем удивили бармена. А тот долго наблюдал за странной парочкой — хорошо одетым мужчиной и явно бывшим зэком (выдавали татуировки) в потёртой курточке. Что у них могло быть общего? И почему они сидели, как старые добрые друзья? И что имел в виду хорошо одетый мужчина, когда взял со стола тканевую салфетку и положил её себе на голову, приставив руку в приветствии? И почему эта выходка обоих так рассмешила?

Константин и Петрович

Дверь камеры со скрипом отворилась. Десяток заключённых привычно повернулись и уставились в сторону полоски света, пробивавшейся за спинами двух надзирателей. Те, ловкими движениями, втолкнули внутрь плюгавенького мужичка с двумя пакетами и, не мешкая, закрыли дверь, дважды провернув ключ в замочной скважине.

— Добрый вечер, — явно бодрясь, сказал бледный новичок. — Меня зовут Руслан Петрович.