Камикадзе. Эскадрильи летчиков-смертников

На какое-то мгновение я был почти загипнотизирован. Все вокруг становилось больше и ближе, больше и ближе… Я был поражен собственной отвагой. Сейчас! Штурвал на себя… Кровь забурлила в моей голове, как будто продолжая течь вниз. За стеклами кабины поплыли черные пятна. Потрясенный, я шел ровно на высоте двухсот футов над целью вслед за летящим впереди самолетом, затем стал постепенно подниматься. Мне казалось, что от столкновения с вышкой меня отделяли всего несколько футов.

Мы сделали круг и поднялись, готовясь к повторному маневру. Через несколько секунд мойсамолет снова ринулся вниз. Еще раз! Теперь я удивил всех находившихся на летном поле и не позволил себе впасть в гипнотическое состояние. На этот раз все было по-другому. Я сконцентрировал внимание на летевшем впереди самолете и с презрением проследил, как он вышел из пике. Машина пронеслась над диспетчерской вышкой слишком высоко. Однако когда пилот начал выравнивать самолет, я краем глаза заметил, что его вертикальное падение продолжалось. Машина так и не вышла из пике. Я увидел вспышку, услышал грохот и в лихорадочном волнении поднялся выше. Внутри меня все бушевало. Я проклинал себя, проклинал за то, что сделал, за то, что мои руки тряслись. На какое-то мгновение я почти почувствовал, на что это будет похоже… какими будут ощущения, если продолжить падение вниз.

Снова и снова мы повторяли таранные маневры, но в тот день уже никто из ребят не пролетел ниже чем в двухстах футах над вышкой. Со временем нам становилось все легче. Однажды чувство, что смерть близко, так нахлынуло на меня, что я потерял самообладание. Мой самолет снова прогудел метрах в трехстах от цели. В следующий заход я с досады сократил это расстояние на две трети.

Постепенно мы приобретали необходимый опыт. Нас учили пикировать также на нарисованные в конце взлетно-посадочной полосы очертания кораблей и авианосцев. Через несколько недель тренировок мы пролетали над целью с запасом всего шестьдесят футов. У нас появилось шестое чувство – что-то, что заставляло нас точно оценить расстояние до земли. Через три недели наши инструкторы ввели новое упражнение. Теперь мы должны были пикировать на цель с закрытыми глазами. Срываясь вниз с высоты примерно шесть тысяч футов, мы считали до десяти и только после этого тянули штурвал на себя. Если падение происходило с трех тысяч футов, считать полагалось до шести.

Во время первых нескольких маневров я подглядывал. Украдкой, но подглядывал. Когда мне удалось совладать с собой и заставить себя держать глаза закрытыми, я начал считать слишком быстро. Но в конце концов все мы стали настоящими мастерами «пикирования вслепую». Даже не производя отсчета, нам удавалось определить, насколько близко находилась земля. Точно так же слепой человек чувствует перед собой стену.

Ежедневно мы оттачивали фигуры высшего пилотажа, учась выполнять резкие повороты, бочки, крены с помощью элеронов, полупетли и боевые развороты. С каждым днем мое искусство росло, потому что во время практических занятий я совершил всего лишь несколько ошибок. Три моих товарища тоже проявили себя способными летчиками. Ока и Ямамото летали бесшабашно, Накамура был более осторожен, но и техника его была выше. Никаких сомнений в его смелости не возникало. Накамура пикировал точно на цель, каждый раз пролетая почти на одной и той же высоте с разницей всего в несколько футов.

Постепенно пикирования стали менее страшными, все больше и больше походили на игру и потеряли свое истинное значение. Люди, направляющие самолет в цель и осознанно идущие на гибель? Да, я понимал это, но как-то пассивно, словно читал про летчиков-смертников книгу или смотрел кино. В это верилось… но в то же время такие вещи казались далекими от меня. Одна мысль глубоко въелась в мозг: «Это случается только с другими людьми. Не с тобой и не с твоими друзьями». Пробуждение наступило в октябре. В том месяце «Токкотай» – первая специальная авиационная атакующая группа – нанесла удар по врагу. Это были первые японские летчики-смертники.

«Самурай живет так, что в любой момент готов умереть». Каждый сражавшийся японец знал эти слова. «Мы наносим один удар». «Будьте уверены, честь тяжелее, чем горы, а смерть легче перышка». Все это были части образцового мышления, древней религиозной философии, национального синтоизма.

Однако идея целевого уничтожения наших пилотов родилась в голове полковника Мотохару Окамуры с военно-воздушной базы Татэяма. Его секретный план был представлен вице-адмиралу Такихиро Ониси, прародителю специальных атакующих групп, и, похоже, был одобрен главнокомандующим.

Окамура был уверен, что пилоты-смертники могут изменить ход войны в пользу Японии. «Я лично разговаривал со своими летчиками, – заявил он, – и убежден, что у нас будет столько добровольцев, сколько необходимо». Через некоторое время его предложения были приняты.

В конце октября, когда американские войска высадились на Филиппинах, главнокомандующий обнародовал памятное коммюнике: