Камни Юсуфа

— Мертвеца чуют, не привыкли еще, — ответила ему Вассиана.

— Благодарю за комплимент, — испанец снова картинно поклонился.

— За правду не благодарят. Удалось тебе что-то узнать о мурзе?

— Нет, госпожа. Татарин как в воду канул. Наши люди пока не нашли его.

— А Голенище?

— Князь Андомский, как и положено ему, в Александровской слободе, при государе, конюшнями царскими ведает, обер-шталмейстер здешний, не знаю, как русские это называют.

— Ты виделся с ним?

— А как же. Невидимкой прикинулся, да как приказали, проник в само подворье укрепленное, в новую государеву столицу, что меж глухих лесов теперь стоит, за рвом да валом и со сторожевыми заставами по дорогам — так просто не проедешь. Там у них ныне что-то наподобие монастыря. Сам государь — игумен, а князь Афанасий Вяземский — за келаря. Все в монашеских скуфейках, в черных рясах поют заутреню. Сам государь с царевичем на колокольню полез в колокола звонить, а потом на клиросе читал, да такие земные поклоны клал, что я уж испугался, как бы он лоб-то в кровь не расшиб. Ну, а затем все за трапезу принялись, тут-то я Андрюшку и отозвал в сторонку. Государь там о посте да о воздержании речь держал, прямо как Великий магистр у нас в Лазурном замке.

— Не у нас, а у вас, — поправила его Вассиана.

— Ну, да, простите, госпожа, не то сказал, — снова поклонился испанец. — Так передал я князю, что велели. Государь на охоту нынче собирается. Там, видать, и супруга вашего нынешнего лицезреть изволит, а Голенищу не терпится в соколиной охоте с господином де Ухтом потягаться. Клялся, что одержит верх над Никитой.

— Не бывать тому, — уверенно заявила Вассиана.

— Ну, так это как вашей светлости будет угодно, так мы и сделаем, — насмешливо хмыкнул испанец.

— Ты, Гарсиа, тут не лезь, — прервала его Вассиана. — Князь Ухтомский без тебя свою удаль покажет. А передал ты Голенищу, что видеть его желаю?

— А как же. Он, правда, в обиде большой. Ну, я уж постарался, уломал его. После охоты, сказал, готов, просил место назначить. Только, сами знаете, камешки ему нужны. За так — шагу не шагнет.

— Камешков он больше не увидит. Голенище нам теперь не нужен, — произнесла задумчиво Вассиана. — Когда требовалось от него себя показать, он провалил всю нашу задумку. Кроме того, с неуместными обидами своими да амбициями он может нам сейчас помешать, так как знает лишнее. Я для того и привезла тебя в Москву, Гарсиа, чтобы ты о нем позаботился. Но все должно быть незаметно, естественным путем, и с моего ведома, понял?

— Как не понять, ваша светлость.

— Так что ступай к нему и передай, что буду ждать его у Гостиного Двора на пересечении Бронницкой и Кузнечной улицы сегодня в десятом часу дня. И пока ничего не предпринимай. Иди, Гарсиа, а то сейчас дворовые прибегут, одевать меня, да и князь, не дай Бог, пожалует…

Испанец молча отвесил поклон и направился к двери.

— Татарина ищи, — приказала ему вслед Вассиана — Мне Юсуф нужен. И пока живой.

* * *

Царь Иоанн Васильевич, с недавних пор обосновавшийся в Александровской слободе с избранной тысячей приближенных бояр, в Москву теперь наезжал не часто и не на великое время. Потому каждого приезда государя бояре ждали со страхом и подобострастием. С раннего утра собирались в кремле, старики ехали в каретах, молодые — верхом. Не доезжая до царского двора, вдалеке от крыльца, выходили из карет, слезали с лошадей и шли к крыльцу пешком.

Князья Белозерский и Ухтомский также отправились во дворец, едва только рассвело. У постельного крыльца и на обширной площади, его окружающем, толпились наименее знатные царевы холопы, в основном дети отцов, бывших в высоких чинах: площадные и комнатные стольники, стряпчие, московские дворяне, у которых не было придворных должностей, дьяки и подьячие. Взад и вперед бегали жильцы: в основном, дворянские, дьяческие и подьяческие дети, ночующие при царском дворе. То тут, то там возникали драки — кто сцепится из-за холопов, кто — из-за старых слухов да сплетен, да из-за места, кому ближе, а кому дальше стоять.

Перед князьями Белозерскими, как знатными особами, толпа расступилась. Вслед за боярами, окольничими, думными дворянами и дьяками князья прошли в переднюю, где собирались родовитые князья да бояре, или выслужившиеся в приказные дьяки служилые люди. Здесь было душно. Вся зала рябила разноцветием шелка и бархата, слепила глаз золотыми и серебряными узорами вышивок на одеяниях щеголявших друг перед другом богатством бояр, целый лес меховых шапок колыхался над головами, и то тут, то там, кто-то, вспотев от натуги ожидания, доставал из-под прикрывавших под шапкой макушку тафьи да колпака вышитые платки с золотой бахромой и вытирал испарину.

Видимо, перепрев, старый боярин Константин Шереметев неожиданно стукнул об пол тростью с резным набалдашником и громко посетовал, что князь Юрий Трубецкой на днях за обедом у государя получил назначение выше, чем сын его, Андрюшка Шереметев.