Камни вместо сердец

«Дорогой Мэтью, я получила ваше письмо, из которого с ужасом узнала о смерти бедной мистрис Хоббей. Похоже, что мастера Хоббея обвинять особо и не в чем, и если этот несчастный мальчик не имеет ничего против, нам не следует сейчас ввергать его в суетные тенеты Опекунского суда. Я знаю, что мистрис Кафхилл согласится со мной. Мы только что прибыли в Портчестерский замок. Через два дня король отправится в Портсмут. Последние сообщения о числе французов и продвижении по Каналу их кораблей выглядят воистину устрашающе. Вам пора уезжать, возвращаться в Лондон».

Затем я обратился к письму Уорнера: оно оказалось кратким, написанным в явной спешке и без обычного внимания к почерку.

«Дорогой Мэтью, двор прибыл в Портчестерский замок. Прилагаю письмо королевы. Мы оба согласны в том, что вам надлежит как можно скорее возвращаться в Лондон. Прошу принять предложение брата Дирика об издержках. Надеюсь и верю в то, что расследованию удалось отыскать убийцу. Кстати, я слышал, что по поводу кончины мастера Миллинга был вынесен вердикт случайной смерти. Король сейчас наиболее озабочен приближением французского флота. Возможно, я больше не сумею написать вам до разрешения этого отчаянного кризиса в ту или иную сторону.

С приветствиями и добрыми пожеланиями,

Роберт Уорнер».

Я передал своему помощнику оба этих письма:

— Мне еще никогда не приходилось получать письма от королевы.

— Счастливец! — улыбнулся тот. — Итак, дело Кертиса закрыто.

— Понимаю. Но здесь душно. Давай выйдем отсюда.

Мы вышли наружу — в безветренный летний вечер. Я посмотрел на черепичную крышу, прочные старинные стены и высокие новые трубы Хойлендского приорства.

— Эта ночь, слава богу, станет последней, проведенной нами в этом месте, — проговорил Барак, поворачиваясь ко мне. — Ты по-прежнему считаешь, что Уорнер может быть каким-то образом связан с Эллен?

— Не знаю. — Я глубоко вздохнул. — Завтра мы можем уехать прямо с утра. Я еду в Портсмут, a ты поворачиваешь на Лондон. При удаче, я проведу там всего несколько часов и смогу нагнать тебя на следующий день на дороге.

— Не надо тебе туда ездить.

— Я должен.

— А если придут французы?

— Я должен поговорить с Уэстом. Кто, как не я, растревожил осиное гнездо в Рольфсвуде?

— A теперь ты решил попробовать загнать ос обратно?

— Я намереваюсь установить, что именно произошло на этой плавильне.

Джек качнул головой:

— Какого черта тебе это надо? Вот что: в таком случае завтра я еду с тобой в Портсмут.

— Нет. Возвращайся в Лондон. Я отыщу Ликона — возможно, он поможет мне еще раз отыскать Уэста.

— Тебе не следует делать это одному.

Я посмотрел на помощника:

— Ты в этом уверен?

— Если я буду с тобой, мы уедем сразу же, как ты повстречаешься с Уэстом. А если я отпущу тебя одного, ты застрянешь в Портсмуте и попадешь в другие опасности.

Я улыбнулся:

— Тогда спасибо тебе.

— Когда мы вернемся в Лондон, тебе придется перемениться. Тебе больше нельзя вести подобную жизнь. Как, впрочем, и мне, — заявил вдруг мой клерк с неожиданной силой в голосе.

Он вновь строго посмотрел на меня, но в глазах его читались тревога и сдержанность.

Я опять улыбнулся, но на этот раз печально:

— Ликон сказал мне нечто в таком же духе. О том, что я старею.

— И проявляешь склонность к навязчивым идеям. Как никогда прежде.

Я глубоко вздохнул:

— В таком случае, похоже, что теперь я нуждаюсь в твоем руководстве. Спасибо тебе, Джек.

Мы вернулись в дом. Я подумал: он прав, когда мы вернемся домой, пора устраивать мою собственную жизнь, перестать жить трагедиями других людей. Я понял, что именно этим занимался прошедшие долгие годы… Сколько ж их было, этих трагедий, вызванных бурными переменами и конфликтами, которые король навлек на Англию! Быть может, так я отреагировал на все это безумие?