Камни вместо сердец

— Разум моего сына расстроен, — полным отчаяния тоном проговорил Хоббей. — По моей собственной вине. — Он с внезапной живостью посмотрел на меня. — Если бы я только мог, то продал бы Хойленд, оставил деревню в покое и отправился бы куда-нибудь, где можно посвятить остаток жизни уходу за сыном… где можно попробовать исцелить его. Хотя, как мне кажется, сейчас он не стал бы жалеть о расставании с жизнью.

— Николас, — проговорил его адвокат, — Хойленд был всей вашей жизнью…

— Она кончена, Винсент. — Николас посмотрел на своего слугу. — И вы, Фальстоу, тот, кому мы доверились… Вы воспользовались нашим доверием, чтобы получить власть над нами. Вы пользовались нами, не испытывая ни к кому из нас никаких чувств. Я давно это знаю. Вы свободны, уходите. Немедленно.

Амброуз посмотрел на него, не веря своим ушам:

— Вы не можете прогнать меня. Послушайте, если бы не я…

— Почему же, — перебил его хозяин с ноткой прежней властности в голосе. — Убирайтесь, живо!

Дворецкий повернулся к Дирику. Однако его сообщник по плану уничтожения деревни лишь коротко кивнул головой в сторону двери и произнес:

— Никогда и никому не рассказывайте об Эмме. Вы столь же замешаны во всей этой истории, как и ваш господин.

— После всего того, что я сделал для вас… — Вновь посмотрев на Хоббея и Дирика, управляющий вышел из комнаты, хлопнув дверью.

Я обратился к своему коллеге:

— Эттиса надо освободить. Вы с Фальстоу готовы были уморить его ради исполнения собственных замыслов.

— Не говорите глупостей! — огрызнулся тот. — Вину его доказать невозможно. Однако пока он в тюрьме, деревенские будут сговорчивее.

— Мастер Шардлейк, — подал голос Николас. — Я не хочу, чтобы против Эммы выдвигались какие-либо обвинения. Если бы только удалось вернуть ее…

— Боюсь, что она отправилась в Портсмут, чтобы поступить в армию, — предположил я. — Она может там искать роту моего друга Джорджа Ликона. Там видели, какая он отличная лучница.

— А не могли бы вы… нельзя ли отыскать ее?

Я в раздумье откинулся назад. Дэвид и Эмма. Судьбы обоих теперь находились в моих руках.

— Она едва не убила нас. Пусть поступки обоих будут разоблачены, — заявил Барак.

Я посмотрел на Хоббея:

— У меня есть еще два вопроса. Во-первых, насколько я понимаю, сэр Квинтин Приддис знал, что Хью на самом деле является Эммой?

— Николас, — попытался помешать хозяину сказать Дирик, — не отвечайте! Приддис может еще потребоваться нам…

Но тот не обратил на совет внимания:

— Да. Он знал.

— С самого начала? — уточнил я.

— Нет, но он однажды побывал у меня в доме, чтобы обговорить свою долю, когда я начал рубить лес на землях Эммы. Сэр Квинтин очень наблюдателен, и, посмотрев на нее, он раскрыл наш обман. Только он, если не считать вас с Фиверйиром, смог обо всем догадаться. Он согласился молчать — уже за более крупную долю.

— A его сын знает?

— Едва ли. Сэр Квинтин любит власть даже сейчас, a секреты — это сила. Чужие секреты, конечно… Твои собственные — это проклятие.

Глубоко вздохнув, я задал следующий вопрос:

— A как насчет сэра Ричарда Рича? Каким образом он вовлечен во всю эту историю?

Лицо Николаса выразило неподдельное удивление:

— Рича? Советника короля? Я никогда не был знаком с ним! И впервые увидел его, когда он в ратуше подошел к вам.

— Вы не ошибаетесь, мастер Хоббей?

Мой собеседник развел руками:

— Есть ли мне смысл теперь умалчивать о чем-то?

Винсент тоже посмотрел на меня с удивлением. И я понял, что ни тот, ни другой не понимают, о чем я говорю. Но тогда почему Рич был настолько взволнован во время нашей встречи в Портсмуте? Зачем понадобилось ему, как я во все большей степени подозревал, натравить на меня эту компанию уличных мальчишек и убить клерка Миллинга? Тщательно подумав, я понял, что опять пришел к ошибочному выводу.

Но теперь мне надлежало решить, что делать. Я посмотрел на полное отчаяния лицо Хоббея и сердитое лицо Барака, а потом на Дирика, начинавшего, наконец, проявлять признаки беспокойства и страха. Если станет известно, что он помогал скрыть личность Эммы, это повлечет для него серьезные профессиональные последствия. Я никогда не доверял этому человеку, однако в данный момент он находился в моей власти.

— Вот что я готов сделать, — объявил я. — Если Эттис будет освобожден, я умолчу о том, что Дэвид убил собственную мать.

Барак так и сел от неожиданности:

— Этого нельзя делать! Он же убийца! А если он натворит что-то еще?! И ты способен поверить в то, что они не имеют никакого отношения к Ричу…

— Не имеют. И не имели. Мне кажется, что теперь я все понимаю. Но скажи мне, Джек, неужели ты думаешь, что Дэвид находился в здравом уме, когда убивал Абигайль? Неужели ты считаешь, что, если мы поставим его перед судом и будет доказана его невменяемость или же его повесят, это станет для кого-то благом? Кто выгадает от этого?

— Он может застрелить кого-то еще.

— Этого он сделать не сможет, — возразил хозяин дома. — Возможно, он не сумеет теперь даже нормально ходить. И, как я уже говорил вам, начиная с этого дня, я буду денно и нощно следить за ним…

Я поднял руку:

— Предлагаю вам три условия, мастер Хоббей.