Камни вместо сердец

Настоящего центра у деревни не было: вытянутые дома самой разной длины грудились в ней как попало, и между ними вились тропки. Перед невысокой квадратной и приземистой пекарней был выставлен стол с беконом и толстыми ломтями ветчины. Несколько солдат были заняты спором с теми пожилыми женщинами, которые встретили нас у деревни и теперь стояли за импровизированным прилавком. В самом центре перебранки оказался Угрюм. Из домов, тем временем, выходили новые селяне.

Одна из старых женщин размахивала полученной от Угрюма монетой с тем же отчаянием и яростью, которые я видел десять дней назад в Чипсайде.

— Это разве деньги? — кричала она. — Это не серебро! Стыдно вам, солдатам короля, обманывать бедных крестьян!

Угрюм успешно огрызался:

— Это одна из новых монет, бестолочь ты деревенская! Это тестон, шиллинг!

К нему шагнул суровый с виду старик.

— Не смей оскорблять мою жену, обезьян! — слегка оттолкнул он скандального лучника. Другой солдат тут же, шагнув вперед, толкнул старика:

— И ты не толкай Угрюма! Хоть он и обезьян, но наш обезьян!

Капрал Карсвелл поднял руки:

— Пошли, парни. Не нарывайтесь на неприятности, иначе нам придется весь день маршировать в джеках.

— Да что эти селюки понимают в монетах! — проговорил Угрюм с насмешкой. По собиравшейся толпе пробежал многозначительный ропот. Босоногие детишки с увлечением наблюдали за происходящим.

— Прошу вас успокоиться, — выкрикнул Карсвелл. — Спокойствие! Наш обезьян говорит правду, это действительно новые монеты нашего королевства!

Угрюм бросил на него красноречивый взгляд.

— Тогда платите старыми! — крикнул один молодой селянин.

Вперед шагнул юный стрелок Ллевеллин:

— Все старое мы истратили. Прошу тебя, добрая женщина, мы три дня ничего не ели, кроме хлеба и сыра!

Старуха-продавщица скрестила на груди руки:

— Это твоя забота, мой милый.

— Эту вот каргу бы, да выставить против французишек! — продолжал вопить Угрюм. — Только увидят ее, тут же разбегутся!

Вперед шагнула парочка селян постарше. В отчаянии посмотрев по сторонам, Карсвелл увидел меня и указал в мою сторону:

— Вот, смотрите, с нами едет джентльмен, адвокат. Он подтвердит наши слова.

Крестьяне уставились на меня злыми глазами. Чуть поколебавшись, я кивнул:

— Действительно, выпущена новая монета.

— И солдаты теперь возят с собой горбунов-адвокатов, чтобы дурить народ! — Ничто не могло успокоить старую женщину.

Селяне одобрительно забормотали.

Я шагнул вперед:

— Видите, на монетах голова короля.

— Это не серебро! — выкрикнула пожилая селянка прямо мне в лицо. — Я знаю серебро и на вид, и на ощупь!

— Оно смешано с медью. В Лондоне считают, что эта монета стоит восемь пенсов старыми деньгами.

— Девять пенсов! — с надеждой пытался поправить меня один из солдат.

— Восемь пенсов, — жестко повторил я.

Старуха покачала головой:

— Какая разница. Мне не нужна эта жестянка!

— Помолчи, Маргарет, — вмешался один из стариков. — Мы закололи свинью Мартина, чтобы получить это мясо, и теперь нам надо продать его.

Я достал свою мошну:

— Я заплачу вам старыми деньгами. А потом солдаты заплатят мне по восьми пенсов за новый тестон.

По сборищу деревенских жителей пробежал одобрительный ропот. В глазах старухи еще не угас огонек подозрительности, но она согласилась:

— Можете забрать все мясо за четыре шиллинга подлинным серебром. С учетом услышанных мной оскорблений я должна была бы потребовать пять шиллингов, но остановимся на четырех.

Сделка оказалась разорительной, но я кивнул в знак согласия. Напряженность, копившаяся в жарком полуденном воздухе, рассеялась, когда я отсчитал дюжину серебряных гроутов[26], каждый из которых старая женщина придирчиво рассмотрела, прежде чем кивнуть и махнуть рукой в сторону мяса. Солдаты похватали свое, а селяне возвратились в дома, бросая на нас через плечо враждебные взгляды.

Собрав деньги с рекрутов, Стивен Карсвелл приблизился ко мне:

— Благодарю вас, сэр, от лица всех моих людей. Вот их деньги. Если бы началась драка, мы оказались бы по уши в дерьме перед лицом офицеров. — Помедлив, он добавил: — И вы окажете нам еще большую любезность, если не упомянете об этом в разговоре с капитаном Ликоном.

— Ага, — добавил Том Ллевеллин. — Мы знаем, что вы его друг.

Я улыбнулся:

— Быстра людская молва.

Подошедший Угрюм одарил нас мерзким взглядом. Я заметил на его куртке перламутровые пуговицы и вспомнил, что Ликон говорил о различиях в одежде солдат.

Вечно недовольный солдат тем временем заговорил:

— Карсвелл, здесь назревала превосходная драчка, и ты, заячий хвост, предотвратил ее.

— Со стариками и детьми? — хмыкнул Стивен. Несколько старших солдат уже враждебно посматривали на Угрюма, и тот, отвернувшись, зашагал дальше.

— Простите его, сэр, — проговорил Карсвелл и оглянулся на молодого лучника: — Пошли-ка, валлиец, пора назад!

Я с любопытством посмотрел на Ллевеллина:

— Судя по произношению, ты все-таки не валлиец?

— Да, сэр. Это мой отец из Уэльса. Он-то и научил меня обращаться с боевым луком, — ответил юноша с гордостью, а затем по лицу его пробежала тень. — Но мне нравится и работа у горна.

Стивен толкнул его локтем: