Камуфлет

– Каких филеров? – Полковник опять выдал себя. – То есть, где заметили?

– Напротив моего дома, напротив управления и вообще болтаются под ногами. Если поручили дело мне, не стоит следить за каждым фагом.

Вот ведь как: не его это люди мелькали рядом с особняком и вчера ночью в переулке! Однако разгромить наголову начальника дворцовой охраны – удовольствие редкое.

Пролетка, сделав круг, вернулась к вокзалу.

Родион Георгиевич фамильярно похлопал черного господина по спине:

– Любезный, останови-ка здесь.

Ягужинский заверил, что все уладит, и назначил прибыть завтра в то же время. Но Ванзаров использовал право победителя:

– Я вам телефонирую, тогда и договоримся. Возможно, у меня появятся кое-какие любопытные факты.

Родион Георгиевич пошел прочь, оставляя полковника «в глухом нокауте», как выразился бы чемпион кавалерийского полка по боксу Джуранский.

Августа 7 дня, лета 1905, около семи, +24° С. Управление сыскной полиции С.-Петербурга, Офицерская улица, 28

Ротмистр пребывал в кипучих трудах. За стеклом телеграфной комнаты с решительным видом диктовал что-то, сосредоточенно следя за уползающей ленточкой. Кажется, ему не отдавалось подобных распоряжений. Пришлось поинтересоваться.

Оказалось, полицейский телеграф рассылал во все участки столицы срочную депешу о розыске какого-то Ивана Тимофеева Рябова, с требованием задержать и немедленно доставить в сыскную. Портрет требуемого лица будет доставлен с нарочными. Взмыленный телеграфист полицейского резерва отбивал ключом десятую копию.

– Могу ли знать, кого ловите? -любезно поинтересовался Ванзаров.

– Балерунчика этого, Тальма! – запальчиво бросил Джуранский.

– Зачем?

– Так ведь он убийца!

– Кого?

– Да князя Одоленского!

Родион Георгиевич высоко ценил помощника, устраивать разнос при младшем чине не стал, а вежливо пригласил в кабинет. И уже там Джуранский основательно познал, что даже либеральный начальник может устроить пышную головомойку. При этом коллежский советник не терял чувства меры и контролировал каждое слово, которое кричал. Выволочка имеет пользу, когда подчиненный поймет: начальник переживает, что такой умный и талантливый сотрудник нелепо попал впросак.

Буря, однако, подходила к концу, тучи рассеивались:

– Ну, скажите на милость, с чего вы рефили, что Тальма убийца? С того, что у него в квартире все перевернуто вверх дном? Или потому, что он с четверга пропал? Где хоть одна улика?

– А премьера? – вяло защищался ротмистр. – Для театральных это святое.

– И что с того? У него могла быть сотня других дел. Да хоть сбежал за любовником в Москву!

– Но ведь его Одоленский устроил…а значит, ревность…

– Спрофу как военного: можете представить, что танцор умеет обрафаться с гремучей ртутью так, что не убьется на первой кочке?

Железный Ротмистр поник духом.

Ну, что тут поделаешь? Пусть полиция поищет Тальма. Наверняка он не убийца, при большом везении – «чурка». Требуется вызвать на опознание его родителей.

– Слушаюсь! – тоскливо проговорил Джуранский.

Коллежский советник шагнул к окну глотнуть воздуха.

По Офицерской фланировали парочки, торопились молодые люди и неспешно шествовали почтенные отцы семейства в окружении домочадцев. И лишь одна фигура на другой стороне улице прилипла к стене, наблюдая за входом в Управление.

– Мечислав Николаевич, мне срочно нужна вафа помофь…

Ротмистр готов был искупить свою оплошность кровью, но на этот раз она не требовалась. Следует изловить личность, которая маячит у бакалейной лавки. Джуранский неодобрительно хмыкнул:

– Скрытно филерить не умеет, вся на виду.

– Вот и хорофо. Сделаем так: выйдете первым, завернете в переулок, и добежите по каналу до Театральной плофади. Я выйду и поведу ее по Офицерской. На углу возьмем.

Но Джуранский пообещал доставить жертву собственноручно и выскочил из кабинета.

Публика, коротающая воскресный вечерок приятной прогулкой, могла наблюдать редкое происшествие. Из здания сыскной полиции выскочил худощавый господин, в два прыжка пересек мостовую, налетел на барышню в кругленьких очках, с размаху вывернул ей руку и потащил через дорогу. Пойманную оглушал несмолкаемый крик: «Пошла! Пошла! Рысью!»

Прохожие остались весьма довольны зрелищем. Слышались пересуды, что схватили известную воровку. А Родион Георгиевич убедился: отлучка в Москву, на курсы джиу-джитсу барона Кистера, ротмистру пошла на пользу. Джуранский блестяще освоил прием «залом прямой руки».

Задержанную девицу встретил суровый чиновник полиции, который грозно шевелил усами, скрестив на груди руки, как Наполеон на поле Бородинском:

– Ну-с, сударыня, фпионим?

Пойманная пташка испросила освободить руку, довольно жалобно. Путы пали, она расправила одежку и принялась лепетать оправдания, дескать, оказалась тут случайно, и вообще…

– Ай-ай, как некрасиво Антонина Ильинична, обманывать! Везде за мной ходите, подсматриваете, теперь запираетесь, а ефе дядя в Департаменте полиции служит. Как нехорофо! Кто приказал фпионить?

– Я не шпионю…

– А вчера ночью зачем у моего дома стояли?