Камуфлет

– Это не я, честное слово!

– Допустим. А на даче? У трактира тоже – не вы?

Антонина опустила глаза.

– Я мечтала участвовать в настоящем криминальном расследовании какого-нибудь великого сыщика, как мистер Холмс или вы… – тихо проговорила она. – А вы меня отвергли. Что оставалось делать?

Нет уж, умиляться тут нечему. Не хватало, чтобы под ногами путалась девчонка, обчитавшаяся уголовных романов. Не ко времени шутки. Придется отвадить ее раз и навсегда.

– Госпожа Берс! – В голосе Ванзарова загремел гром Фемиды, или кто у них на Олимпе отвечает за молнии. -Уголовное Уложение Российской империи определяет наказание за недозволенную слежку за государственным чиновником в виде трех лет тюрьмы или года каторги. Параграф девятьсот восемьдесят три, часть вторая. Поздравляю, доигрались.

Что скрывать, даже ротмистр поверил. Мечислав Николаевич раз в месяц заставлял себя читать свод законов, но тут же засыпал. А барышня так и вовсе задрожала, как из проруби.

– Слежка за коллежским советником – это революцией попахивает, больфой проступок… Господин ротмистр, препроводите задержанную в холодную и грязную камеру…

– Не надо в камеру… – в ужасе прошептала Антонина.

В самый неподходящий момент заглянул дежурный: коллежский асессор Берс просил срочно принять его.

Пришлось спрятать молнии в колчан.

Николай Карлович торопливо вошел в кабинет и застыл, уставившись на пленницу.

– Что вы здесь делаете? – проговорил он, тяжело дыша. Кандидатка в арестанты с немой мольбой посмотрела на

Ванзарова, но мучитель не сжалился:

– Антонина Ильинична изволят заниматься частным сыском, попросту – филерит за мной. Так мы рефили голубицу вафу за рефетку спровадить. Не возражаете?

Берс, и так раскрасневшийся, побагровел окончательно. Однако ему хватило выдержки на то, чтобы принести глубочайшие извинения и испросить дозволения выставить оскандалившуюся родственницу за дверь. Антонина покинула кабинет, уныло протирая стекла очков и надув губки. А дядя ее без сил рухнул на стул.

– Никак, от зоологического сада бежали? – спросил Родион Георгиевич, подавая воду.

Между глотками выяснилось, что нанятый извозчик въехал в империал, сломал ось, взять другого не получилось, и Берс действительно бежал, но лишь от Дворцового моста.

– Там его не было… – осушив стакан, выдохнул Николай Карлович. – Но я разузнал фамилию «Аякса»…

– Уж не томите нас с ротмистром.

– Меншиков.

Последняя буква совпала. Выходит, «К.В.М.» расшифрован. Завтра откроется адресный стол полиции, и верный содал к вечеру будет давать показания. А там, глядишь, и вся «Первая кровь» сыщется. Остается мелочь: найти, что ему предъявить. Ну, хоть крошку фульмината ртути.

– Я так понял, служит он при дворе, в канцелярии, кажется, – добавил Берс.

Телефонный справочник канцелярии Двора Его Императорского Величества со списком всех служащих, даже не имевших счастья телефонного аппарата, был немедленно извлечен с полки и перелистан. Господин Меншиков, оказывается, имел чин штабс-ротмистра, но не простого, а… инженерного. И, самое любопытное, служил в отряде охраны Е.И.В., и не просто стражником, а помощником начальника отряда. То есть самого Ягужинского.

Джуранский, дисциплинированно молчавший, приметил, что начальник его еле заметно дернулся. Как будто собрался бежать, но вспомнил, что сапоги дома забыл. Лишь усы выдали – предательским шевелением. Мечислав Николаевич хорошо изучил повадки командира: «превосходительство» бьет копытом в нетерпении!

Между тем Родион Георгиевич, как ни в чем не бывало, уселся около Берса и невинным образом подавил зевок:

– Устал я что-то, Николай Карлович, да и вы, наверное, набегались?

– Вовсе нет…

– Тогда скажите: где найти господина Менфикова прямо сейчас. Вспомните любую мелочь, привычки. Где он может проводить воскресный вечер? В бане был, теперь в опере?

Берс беззвучно пошевелил губами и вдруг резко вскочил:

– Наверняка в «Иллюзионе»! Там сейчас последний сеанс.

– Готовы его опознать?

– Располагайте мной!

Ротмистр не стал дожидаться команды – сразу побежал за пролеткой.

Берс испросив минутку, чтобы устроить племяннице головомойку, исчез в коридоре. А Родион Георгиевич отпер сейф и отправил в карман личный браунинг. Что случалось лишь в исключительном случае.

Августа 7 дня, лета 1905, в то же время, +24° С. Типография газеты «Новое время», Эртелев переулок, 6