Камуфлет

– Да? – Берс явно ожидал продолжения, но его не последовало.

Коллежский советник дружески похлопал по плечу добровольного помощника и сказал:

– На сегодня служба окончена. Завтра мне понадобитесь.

– А вы…Что будете делать?

– Пойду получать наследство.

Августа 8 дня, около шести, +21° С. Контора на Невском проспекте

Когда на голову падает наследство, тут уж надо не зевать, а хорошенько подмазать, чтоб все документы выправили в срок. В этом деле нотариус – важнейшая птица и практически неподкупная. Особенно если мелкими купюрами. Господин Выгодский, стряпчий по мировым и наследственным делам, соблюдал сей неписаный закон свято, отчего имел на животе массивную цепочку чистого золота.

Он взглянул на циферблат, щелкнул крышечкой, приятно потянулся всем телом, разгоняя засидевшуюся кровь, и подумал закрывать лавочку.

Хлопнула дверь, объявился незнакомый господин плотного сложения, украшенный кошачьими усами. Не сказать, чтобы взгляд его вызывал тревогу, но было в нем что-то хищное и, прямо скажем, опасное. Стряпчий насторожился.

– Сергей Пионович, если не офибаюсь? – спросил господин довольно любезно.

Выгодский слегка поклонился и поинтересовался, с кем имеет честь.

Гость назвался и тут же сел без приглашения.

– У меня к вам маленькое дельце, – сказал он, приятно подмигнув.

Такому намеку господин стряпчий всегда готов был служить.

– Вот и послужите – согласился посетитель. – Я хотел бы ознакомиться с завефанием князя Одоленского, причем с окончательным вариантом, который был собственноручно составлен его светлостью и заверен вами в минувфую субботу.

– Вы кто? – испуганно спросил крючкотвор.

– Наследник. – Господин выразился таким тоном, что стряпчему, ну, прямо хоть под стол лезь.

– Извольте вторую половину завещания… – кое-как выдавил он.

– Поверьте мне на слово, что вам стоит? Вы ведь не только документик состряпать можете, но и с порохом обрафаться обучены, как никак, Горный институт оканчивали, в Министерстве земледелия и государственных имуфеств служили, пока не выгнали за кражу. Не так ли, «Пенелопа»?

Выгодский сидел совершенно неподвижно, как мумия, всматриваясь в пришельца, и лишь спустя ужасно долгую минуту изрек намеренно спокойно:

– Как меня нашли?

– Это несложно. – Господин расстегнул пиджак и вытер вспотевший лоб. – В каждой книжной лавке предлагается замечательный справочник «Весь Петербург за 1905 год», а господ, занимаюфихся наследством, да еще с милыми моему сердцу инициалами «С.П.В.», не поверите, только двое. Потом думаю, дай-ка телефонирую старому приятелю в Министерство имуфеств, вдруг кто из двоих служил по Геологическому комитету и знает, как взрывается йодистый азот. И такая удача – точно, служил. А еще, господин стряпчий, у вас на щеке такой фрамик приметный и папка солидная, что забыть их никак невозможно. Раз в дверях увидифь – навсегда!

Выгодский пытался издать звук, но вырывался лишь храп. Гость даже предложил промочить горло стаканом воды. Но стряпчий зло отмахнулся:

– Что вам надо?

– Суфую малость, Сергей Пионович. Не буду пытать, как убили Менфикова, это и так ясно: посыпали струны незаметным порофком, добавили внутрь скрипочки – и готово дело. Интересует меня другое: как могли знать, что фтабс-ротмистр будет играть нужную пьеску, да ефе под арестом? Это первое. Далее: за что приговорили беднягу, он ведь с князем вроде удачно справился. И самое любопытное: как собираетесь объединять старую и новую кровь, открыв зарю России?

Выгодский поглядел в окно: веселый Невский бурлил, готовясь недурно провести вечерок.

– Почему я должен отвечать вам, полицейскому иезуиту?

– Да, инквизитору, в конце-концов!… – раздраженно заметил Родион Георгиевич и оправил усы. – Впрочем, если желаете, могу вызвать милого жандармского ротмистра. Мы с ним семьями дружим. До крайности интересуется он «Первой кровью». Выбирайте.

– Что можете знать про кровь? – вдруг улыбнулся Выгодский. – Так я отвечу, господин Ванзаров: ровным счетом ничего. Даже не представляете, о чем смеете говорить. Накопали фактики? «Охранкой» меня пугаете? А если – я вот такой, толстый с ряшкой оплывшей, с виду подлый и трусливый, взятки берущий, лоб свой за начальника подставивший и теперь клеймо вора терпящий, возьму и плюну вам в лицо? Что сделаете? А ничего. Пустота. Нет у тебя ничего, дружок.

Коллежский советник разгладил коленку и вдруг спросил:

– Лет вам, Сергей Пионович, думаю, меньфе тридцати?

– Двадцать шесть. Вам что за дело?

– Есть силы послужить отечеству, а возможностей нет? Наполеоновское сердце бьется в клетке. Хочется великих сверфений, побед и грома литавров. Даже семью не заводите ради великого будуфего. Понимаю, сам такой.

Выгодский от души хлопнул ладонью по столу:

– Врешь!

– Подлостям не обучен, – твердо сказал Ванзаров. – Но знаю: начатое кровью – в крови и потонет. Закон и только закон, как ни был бы плох, рефает, чему быть, а чего миновать.

Стряпчий засмеялся так, что запрыгала цепочка на животе. Сергей Пионович отер набежавшую слезу и сказал: