Камушки

После Пасхи сразу потеплело. Гриша начал писать Глашу. Так как она светлое время суток училась, опять же, как с Тимофеем Макаровичем, остановились на воскресении, после обеда по два часа с двумя перерывами. Глашу в чёрно-синем вельветовом платье в мелкий цветочек с белым кружевным воротником художник посадил в три четверти к солнцу и позволил читать книгу. Писал Гриша обычно молча, в тишине, без всяких развлекаловок — так он легче сосредотачивался. Глаша оказалась некапризной (не то что мама Таня!) и вполне добросовестной натурой — Гриша получал искреннее удовольствие от работы, откровенно любуясь девушкой. Время пролетело так быстро, что оба не желали расставаться и томиться до следующего воскресения. Отпуская разрумянившуюся девушку домой отогреваться горячим чаем, Гриша не удержался и воскликнул: «Ах, Пушистик, какая ты всё-таки красивая!» — чем ввёл ту в страшное смущение, ибо до сих пор она подозревала совершенно противоположное, а услышала первые по-настоящему восторженные слова, обращённые к её внешности. Впрочем, вернувшись в свою комнату, дабы переодеться, девушка пришла к выводу, что весьма обольстилась, т. к. слова Гриши обозначали не что иное, как обычную радость художника от созерцания гармоничной цветовой гаммы. Подобный вывод позволил ей при следующей встрече не смутиться до степени потери речи. На самом деле Глаша не обладала настолько низким мнением о своей внешности, но чувство красоты казалось девушке прерогативнее даже некоторых душевных качеств, даром Божиим, которым лично она не отмечена. Видев в своей жизни не так уж мало, как ей представлялось, красивых женщин и девушек, признаками подобного дара считала те внешние проявления, которые у неё отсутствовали: высокий рост, благородная бледность кожи, огромные глаза с длинными ресницами, осанка балерины, тонкий нос и узкое лицо. Вышеупомянутым объясняется и то, что она простила Грише его связи с прелестницами: и Аделаиду, которую видела собственными глазами, и ту неизвестную девушку с толстой косой из N, которую её мама описала как настоящую русскую красавицу. Гриша — художник: как он мог не любоваться подобными дарами? Иное ей в голову не приходило. Она — не его песня, тот поцелуй — случайность, вызванный минутным желанием пошутить над маленькой круглолицей девчонкой с доверчивым милым выражением. Он, конечно, уже забыл о давнишнем приключении. Некоторым юношам, Глаша видела и понимала, она всё-таки нравится: и в школе соседу по парте, её несостоявшемуся ухажёру Виталию, да и в больнице иные пациенты практически объяснялись ей если не в любви, то в симпатиях, но подобное — ерунда, просто дань молодости и сердечной отзывчивости. Как хорошо сложилось у мамы с папой, как им повезло друг с другом! Тоне тоже повезло, они с Саввой — прекрасная пара. То, что Тоня ничуть не выше её, не бледнее, да и поокруглее будет — не вселяло в её душу никаких сомнений, настолько сестра казалась Глаше взрослой, доброй и умной, в общем, Тоней с большой буквы.

В следующие воскресение, после позирования, Гриша и Глаша вместе пошли пить чай в дом — день случился ветреный и оба чуть продрогли, да и, честно говоря, трудно расставаться. За чаем молодой человек выразил желание ещё одно воскресение писать Глашу, если никто не возражает.

— Гриша, но ведь в следующее воскресение у Глаши день рождения, мы хотели устроить небольшой пикничок на природе, у малого озера, там так мило и довольно сухо — это обсуждали после Пасхи, ты не забыл?

Нет, Гриша не забыл, но неужели… всё столь быстро…

— Мы, — продолжала Татьяна Андреевна, — хотим пригласить весь её курс и друзей из деревни — пусть молодёжь повеселится. Ты, Гриша, умеешь жарить шашлыки?

— Было дело, приходилось.

— Так, может, возьмёшь на себя попечение о шашлыках?

Гриша согласился. Позирование решили перенести на утро субботы — Глаша предполагала отпроситься на этот день с дежурства.

20

В Сучково имелось два озера: Большое и Малое — их так и называли. У Большого даже сделали «пляж», там же ошивались рыбаки, и народ понастроил бани вокруг. Малое располагалось глубже в лесу, от Сучково добираться неудобно и долго, а от усадьбы шла хорошая тропа. Поэтому гостей довезли (некоторые сами дошли) до усадьбы, и уже оттуда кто пешком, кто на телеге — до Малого озера; для купания оно не слишком годилось, а для пикника — отлично, особенно если комаров попугать. Тимофей Макарович, Гриша и две девушки-активистки приехали на «Форде» заранее, чтобы всё подготовить. Программа намечалась обширная: шашлыки, чай на костре, катание на лошадях и лодках, волейбол и бадминтон, песни, вечерний костёр.