Канал

Поездка планировалась опасная: на Зеленый остров, находившийся в северной части Суэцкого залива, с гарнизоном которого давно планировали организовать взаимодействие, да все что-то мешало. То артобстрелы, то налеты авиации, то какие-то проблемы в бригаде. Да и Чеботарев, если сказать честно, туда особо не стремился — на кой хрен ему эти приключения перед самым отпуском? Хитрый комбриг-египтянин, и так не особенно утруждавший себя присутствием в бригаде, услышав про Зеленый остров, и вовсе надолго застрял в Каире по каким-то важным делам. А полковнику Чеботареву было сказано четко: „Никакого отпуска пока не посетишь этот гарнизон. Остров — тактически важный объект. Его и так едва не потеряли в июле… Посмотри там, как и что, посоветуй. Действуй, полковник, ты же опытный боевой командир!“

Несмотря на то, что так называемый „боевой“ опыт Чеботарева заключался в батальонных учениях и полковых КШУ в Закавказском военном округе и годом пребывания в ранге советника командира египетской пехотной бригады, Иван Иванович после беседы с начальством в Каире почувствовал свою значимость. Почти как легендарный генерал Панфилов, за которым была Москва.

Впрочем, Чеботарев (даже не будучи „семи пядей во лбу“) прекрасно понимал, что ни о каком реальном взаимодействии с островитянами не может быть и речи. В пехотной бригаде никаких плавсредств не было, нет, и не будет. Поэтому гарнизону должны оказывать помощь и поддержку только авиация, флот и подразделения „коммандос“. Но никак не пехотинцы бригады, разделенные несколькими километрами моря. В критической ситуации можно задействовать лишь бригадную артиллерию, да и то лупить она будет по самому острову. „Из Каира оно, конечно, видней, особенно с верхушки пирамиды Хеопса, — в раздумьях чесал затылок полковник. — Там все до одного — стратеги с большой буквы „М“. Придется ехать“ — И он, понурясь, направился к артиллеристам.

…Катер шел тихо. Но в вечерней темноте поблизости от расположения израильтян Полещуку гудение движка казалось оглушительно громким. Он посмотрел на небо с мерцающими звездами, прислушался к хлюпающим о борт волнам. На палубе, заваленной припасами для гарнизона, едва слышно переговаривались египетские бойцы. С западного берега залива громыхнула очередь из крупнокалиберного пулемета, очередь трассирующих пуль пологой дугой пошла в сторону израильтян. Те не ответили. И вновь установилась зловещая тишина. Лишь одинокий стук движка катера нарушал спокойствие моря.

Чеботарев был в рубке и на палубу не выходил. Полещук вытащил из кармана пачку „Клеопатры“ и, вспомнив строгий наказ не курить, сунул сигареты обратно и пошел в рубку. Бригадный советник подремывал, сидя на узком для его массивного тела креслице.

— Товарищ полковник! Иван Иваныч! — разбудил его Полещук. — Подходим, просыпайтесь!

— А я и не спал, Полещук, — ответил, позевывая, Чеботарев. — Как там обстановка?

— Нормально, товарищ полковник. У евреев удивительно тихо. Даже странно…

— А чего странного? — Чеботарев с трудом высвободился из кресла и еще раз зевнул. — Не засекли жиды. И то, слава Богу…

Поднялись на палубу. Впереди, по курсу, темной громадой высился приближавшийся Зеленый остров. В рубке что-то бубнил по рации командир катера, на берегу замелькали огоньки сигнальных фонарей. Солдаты на палубе, взяв автоматы наизготовку, готовились к высадке. Чеботарев, машинально сунул правую руку к несуществующей кобуре и повернулся к Полещуку:

— Вот идиотизм! Даже пистолета нет! А если там эти?…

Этих там не было. Встретили гостей египетские коммандос во главе с майором Ахмедом, начальником гарнизона. После короткого братания солдаты начали разгружать катер, а Ахмед, подсвечивая дорогу фонариком, повел Чеботарева, Полещука и двух египетских офицеров к себе на чай. Что-либо увидеть в этой кромешной темноте было просто невозможно. Полещук споткнулся о камень и чуть не упал. Резкая боль прошибла растянутую раньше ногу…

— Располагайтесь, господа, — сказал майор Ахмед, когда все очутились в каком-то непонятном помещении, слегка подсвеченном керосиновым фонарем.

Полещук рассмотрел майора. Это был мужчина с фигурой борца-тяжеловеса, стриженный „под ноль“ и со шрамом на чисто выбритом, очень темном лице. Одет он был в пустынный камуфляж, брезентовый ремень провисал слева от тяжести пистолета, явно не табельной „Беретты“, а чего-то более массивного. Справа на ремне — устрашающего размера нож в ножнах черного цвета. Одним словом, типичный спецназовец, как подумал Полещук, ни разу не видевший парней из этих элитных боевых подразделений.

Потолка в этом казематном „кабинете“ видно не было. Обстановка спартанская: складной стол, лежанка, несколько деревянных стульев. Около стен темно-зеленые армейские ящики, на них каски, автоматы Калашникова, сдвоенные рожки, скрепленные изолентой, рядом, на цементном полу — ручной пулемет Горюнова.

Солдат принес поднос с термосом и маленькими чайными стаканчиками. Раздал всем стаканчики и наполнил их черным чаем.