Канарейка для Ястреба. Реальная Жизнь.

Плачу, кричу, умываюсь мерзостью происходящего.

— Какая киска, — стонет насильник, сильнее вдавливая меня в кожаную поверхность дивана и почти ломая в болезненном захвате руки. — Будешь послушной дырочкой, озолочу, не в чем отказа знать не будешь.

— Хватит, — хриплю, чувствуя ненавистный отросток в себе.

Ужас сковывает. Оглушает. Психика ломается под ударами члена. Хочется скинуть жирного борова, дотянуться до чего-нибудь и вмазать по его свинячий морде.

В фильмах часто жертве удается избежать насилия именно таким способом, но в гребанной реальности это невозможно!

— П-пожалуйста, хватит, — пищу, пытаюсь отползти, елозя под мужиком, чтобы избежать ужаса насилия. Голова болит, сердце рвется, как и влагалище на сухую насилуемое толстым коротким отростком.

Своими потугами лишь добавляю наслаждения маньяку — психопату.

— Кричи! Так даже интереснее…

Стук крови в висках, черные точки перед глазами и боль. Страшная, дикая, раздирающая меня всю.

Ударяет меня по заду.

— Сочная.

Чертов маньяк! Ломает меня даже словами, наслаждается моей агонией. Питается моим ужасом. Ком в горле стоит и рыдание не выходит. Меня колотит всю. Тело деревенеет.

Короткий член орудует во мне, терзая, насаживая на адовый вертел унижения и боли.

Отвращение затапливает, меня выворачивает наизнанку от всего кошмара, который происходит со мной. Ноги немеют, начинается судорога. Тело скрючивает в страшном болевом шоке.

Дикий животный страх сковывает и разливается свинцом по всему телу. Хочется бежать в темноту, отключить эмоции, не видеть и не слышать, спрятаться в воображаемом мирке, где нет места происходящему.

Нет выбора, нет пристанища, нет уголка, где можно спрятаться. Ощущение, что вляпалась в трясину, в болото, которое со страшной силой тянет вниз, на дно, в бездну. Нет воздуха, нет сил.

Есть лишь бешеное биение сердца и ощущение обреченности. И вновь в мозгу криком раненого зверя барабанит предсмертной агонией: “Где же ты, Ривз, спаси меня, Тайгер, пожалуйста…”

— Сейчас обканчаюсь, тугая, как же приятно вгонять. — стонет урод, голос пропитан кипучим наслаждением и патокой.

Слышу рычание. Удовольствие насильника бьет через край. Маньяк наслаждается моей агонией, растягивает процесс. Меняет ритм, то замедляясь, то ускоряясь. Делает еще пару поступательных движений, наконец обмякая, заваливаясь на меня, давя своим обрюзгшим вонючим телом.

Кошмар кажется нескончаемой мукой, но по факту его действия длятся секунд десять, ну максимум двадцать. После чего он спокойно встает, снимает презерватив, заворачивает его в салфетку и прячет в карман. Во второй карман прячет мои трусы, видимо, как трофей.

Я осознаю все происходящее, но пока еще не могу пошевелиться.

Читает отвращение на моем лице.

Содрогаюсь, живот сводит страшным спазмом, давлюсь и меня вырывает, выворачивает. В желудке пусто, но рвотные позывы душат не прекращаясь.

Педантичный маньяк пугает до ужаса, до седых волос. Затем, как ни в чем не, бывало, он идет и открывает дверь.

Приближается, садиться напротив и говорит мне:

— Сильно не переживай, привыкнешь. Твоя мать по началу тоже сильно сопротивлялась, но ничего потом привыкла.

Мотаю головой. В ушах шум. Осознаю весь ужас полученной информации.

— Можешь обращаться в полицию, все равно ничего не докажешь. Никто до тебя ничего не доказал. А и еще, если надеешься на Гринвуда, так он уже на том свете вместе со своей бвндой. Сегодня их всех порешали, если ты еще не в курсе.

Меня знобит и бьет крупной дрожью. Чувствую, как силы возвращаются.

Дико хочется уйти отсюда. Быть как можно дальше от всего того дерьма, в котором я извалялась.

Соскребаю себя с дивана и на ватных ногах выхожу из кабинета, кинув в него единственную фразу.

— Ты меня еще попомнишь.

Хотя своей головой понимаю, что я ему ничего не сделаю, если все, что он сказал правда…

Глава 44

В полном аффекте дохожу до дома. Звоню в дверь и мне открывает Эйрин. Смотрит мне в лицо и кивает:

— Уже знаешь, да…

Прохожу в квартиру. Не отвечаю.

— Ада… Гринвуд сам выбрал этот путь… он всегда ходил по лезвию ножа… — замолкает.

Не реагирую. Все в тумане. Беру телефон и звоню. Набираю Фила снова и снова и каждый раз слышу одно и тоже. Абонент выключил телефон, или находиться вне действия сети.

С трудом дрожащей рукой отключаюсь, и не обращая внимания на Эйрин, иду в ванную. Захлопываю дверь, придавив ее собой и меня прорывает. В голос рыдаю, захожусь в истерике.

Фила. Больше. Нет.

Эта мысль бьет в самое сердце. Я ведь любила его… по-своему. Мой друг и защитник, опора. Мой безбашенный сорви голова. Пацан из далекого детства…

Раздеваюсь. Вижу свое отражение в зеркале: затравленный взгляд, паника и бледное лицо. Изучаю свое тело. Нигде ни намека на произошедшее. Ни синяка, ни пореза. Опытный маньяк знал, что делать и как.

Осознание себя такой беспомощной — удар под дых. Крик рождается глубоко в душе и вырывается наружу болью. Ноги слабеют, и я грохаюсь на пол, бьюсь в истерике, упав на холодный пол, царапаю плитку, не чувствуя боли в руках, не понимая, что до мяса ломаю свои ногти.