Канашибари. Пока не погаснет последний фонарь. Том 2

– Я понял, о чем ты, – кивнул Хасэгава. – И уверен, что наш мир еще существует. В это сложно поверить, но, как оказалось, ёкаи не выдумка. Я думаю, мы каким-то образом попали в их мир. Значит, можем и вернуться в свой.

– Знать бы только как, – пробормотала я.

– Узнаем, – ободряюще ответил Хасэгава, и я услышала в его голосе стальную уверенность. – Не хочу оставаться здесь до конца своих дней.

Я кивнула. После таких уверенных слов Хасэгавы мне почему-то стало спокойнее.

Несмотря на нескончаемый круговорот тяжелых мыслей, я все-таки смогла уснуть и более или менее восстановить силы. Физически я чувствовала себя намного лучше, чем после нападения, но внутри… Меня разрывали страхи и переживания.

На следующий день, перекусив тем, что осталось от припасов Хасэгавы, мы отправились на поиски очередного минка, чтобы сыграть в азартную игру.

Это не заняло много времени. Не больше пятнадцати минут – и впереди показался традиционный домик с приглашающей вывеской.

Стоило зайти внутрь, как меня охватило… Странное ощущение, описать природу которого было сложно. Но когда мы с Хасэгавой сели на татами перед столиком с тремя шкатулками, я поняла, что именно выбило меня из колеи.

Я словно… привыкла.

Да, я все еще нервничала и переживала перед азартными играми, но уже далеко не так сильно, как в самом начале. Поход в подобные минка стал похож на поход за продуктами в магазин. Некой обыденностью.

И это напугало меня.

Хасэгава выбрал шкатулку с гейшей и шкатулку с кои. Я лишь успела заметить, какую ставку он сделал.

– Рисование? – удивилась я, и Хасэгава пожал плечами. – Вы умеете рисовать?

– Да. Я люблю рисовать. Моя мама была художницей. Папа всегда восхищался ее талантом и в память о ней отправил меня на художественные занятия, когда я был еще совсем маленьким.

Я тут же пожалела о своем вопросе и, не зная, что сказать, лишь кивнула. В этот момент на столике возник свиток, на котором я увидела иероглифы.

– Разгадайте шифр, – прочитал Хасэгава.

– Хм… – протянула я.

В голове вспыхнуло воспоминание о том, как мне пришлось расшифровывать мелодию. Это был наш первый кайдан – мой и Минори. Вспомнив о подруге и ощутив ледяной укол в груди, я невольно притронулась к карману, в котором носила ее кольцо.

«Думай», – мысленно приказала я себе. Отвлекаться нельзя – песочные часы на столике недвусмысленно отсчитывали наше время.

На бумаге были выведены иероглифы:

名秋 / 実火 / 百桃 / 困今 / 実火 / 五一 / 中都お.

– Что бы это значило? – начал размышлять Хасэгава. – Если это шифр, должна быть система, что-то общее.

– В этой строке, скорее всего, зашифрованы семь иероглифов, – заметила я. – Предложенные иероглифы сами по себе расположены бессмысленно… Но разделены чертой по парам. Думаю, каждая пара иероглифов подразумевает какой-то другой.

– Да, – согласился Хасэгава. – Я тоже думаю, что это семь иероглифов. Значит, каждая пара иероглифов, а в конце пара и знак хираганы[45] подразумевает какой-то другой кандзи[46]. Хм… И один повторяется дважды.

Я попыталась прочесть иероглифы, но получалась ерунда. По какому принципу иероглифы составляют пару? Похоже, не по значению. Количество черт тоже не подходило – во всех парах оно было слишком разным.

– Я думаю, «о» в конце стоит не просто так. Это единственный знак хираганы среди иероглифов, – протянула я. – Он выбивается. Может, это подсказка?

Хасэгава склонил голову набок. Он выглядел заинтересованным, ему явно нравилось разгадывать шифр. Я тоже любила головоломки… но в других условиях. И получать удовольствие от этих азартных игр все же не могла.

– Думаю, это может быть правдой, – кивнул Хасэгава. – И если дописанный хираганой знак – подсказка, вероятно, дело в чтениях. Если бы они не были важны, зачем добавлять к иероглифам хирагану? А так азбукой можно написать нужное прочтение иероглифа.

Я кивнула и продолжила размышлять.

– Два иероглифа, – отметил Хасэгава. – Почему именно два? Если говорить о чтениях, тогда такое число может подразумевать пару кун-ёми и он-ёми. Другой принцип уже не так очевиден.

Я на секунду задумалась и кивнула. Точно, звучало очень логично.

– Значит, первый иероглиф отвечает за верхнее чтение, а второй – за нижнее?.. – пробормотала я.

– Надо попробовать. Так…

Я кинула взгляд на часы. У нас оставалось меньше половины времени, и я заволновалась, хотя рядом с Хасэгавой чувствовала себя… почти в безопасности.

– Да, совпадение есть, – кивнул он. – У первой пары иероглифов чтения «мэй» и «аки» совпадают с чтениями иероглифа «ясный»[47]. А если взять вторую пару…

– Их чтения совпадают с чтениями иероглифа «день»[48], – обрадовалась я. – Вместе найденные иероглифы составляют слово «завтра»[49].

– Кажется, мы на верном пути. – Хасэгава вновь улыбнулся.

Так мы подобрали к каждой паре кандзи, чье верхнее чтение соответствовало чтению первого иероглифа, а нижнее чтение – чтению второго иероглифа.

В итоге у нас получилось семь кандзи: «明/日/百/今/日/五/十».

– Но вряд ли нам нужно просто разгадать отдельные иероглифы, – заметила я, не спеша радоваться. – Думаю, зашифрована какая-то фраза.