Канатные плясуны

Поперек входа в театр, там, где в лучшие времена стояла перед премьерой билетерша, лежал человек в форме милиционера. Ногами он упирался в дверь, мешая ей закрыться.

— Товарищ капитан! — сержант на мгновение склонился над ним. — Дядя Коля, — по-детски испугано позвал он…

Капитан молчал, только еще блестел в свете электрической лампы мертвый глаз. На месте другой глазницы зияло пулевое отверстие.

— Убью! — заорал сержант, выбегая на улицу.

* * *

Площадь перед театром просматривалась даже ночью, в свете оставшихся целыми фонарей. Сообщество нищих, устроившее жилище из коробок в чаше неработающего фонтана, металось длинными тенями.

— Где?! — задыхаясь не от бега, а от ненависти, спросил сержант.

Бомжара только закрыл голову руками, сидя на корточках. Что-то отдаленно похожее на женщину спряталось в коробку из-под холодильника «Стинол». Целая орава чумазых детей, округлив от страха рты, смотрела на сержанта.

— Дядя, это ты меня хлебом кормил? — вдруг спросил один из них. — Я по-омню… Там еще мясные шарики внутри были…

— Дядя, дай хлеба, — заорали остальные дети так громко, что их бомжиха вылезла обратно из коробки.

Нищий перестал закрывать голову руками и поднял глаза на сержанта.

— Ты ищешь того, кто стрелял? — спросил он, щуря и без того заплывшие веки.

Сержант кивнул и проглотил слюну, чтобы смочить пересохшее горло.

— Нельзя говорить, кто стрелял, — бродяга покачал головой. — БМЖ не должен такого говорить… бомжачка мокнуть, все равно что кошку раздавить, только тормозного следа не будет.

Сержант оглядел площадь. Кроме сообщества нищих на ней никого не было. Даже кошки, хотя какая тут польза от кошки?

Капитан Комаров. Дядя Коля.

Когда-то младший лейтенант Комаров, или участковый Комар, отправил его отца на зону, где тот и сгинул. Мать перестала ходить с синяками и разбитыми губами, и ради одного этого сержант, а тогда еще пацан, был готов отдать жизнь за дядю Колю. И он всегда будет помнить, как участковый пригласил их всех, его, мать, сестренку — в гости. Всю ночь перед этим мать что-то гладила, зашивала, штопала. А таких вкусных фрикаделек, как приготовила мама дяди Коли… Нет, это была просто фантастика. Тем более, в тот день он попробывал фрикадельки впервые в жизни.

После армии дядя Коля помог ему с работой. Жизнь налаживалась, и к зиме сержант собирался приобрести автомобиль. Он уже присмотрел пятилетнюю «Хонду»…

— Послушай, — обратился сержант. — Ты пойми, убили милиционера… Ты же не дурак…

— Ой, дурак, дурак, — покачал головой без определенного места жительства. — При советской власти был кандидатом наук. Тогда еще размножался такой вид — ученые. И даже лауреаты премии ленинского комсомола. А теперь я просто мразь… Но! — и с лица его исчезло испуганное и глупое выражение, — Ты однажды накормил моего ребенка. И поэтому я скажу тебе, убили не только мента. Мента вовсе не хотели убивать, просто он оказался рядом.

А убили, — бомж пальцем указал в темноту ночи, — большого человека, директора лампочного завода. Вон он лежит, у фонтана… Три дырки, и все в голове, как у гималайской скульптурки, что сидит на корточках. И я видел, кто стрелял… Но я только тебе это скажу, никому больше.

* * *

Машина «Скорой помощи» приехала через десять минут после стрельбы. Ренату сделали укол в ягодицу, и фельдшерица заметила, что его состояние не вызывает никаких опасений. Впрочем, она подозревала, что и до укола опасений никаких не было, но только не хотела этого говорить при молоденьком враче Василии, который пока еще относился к каждому вызову с особой серьезностью.

Капитану Комарову медицинская помощь уже не требовалась, как и директору Электролампового завода, чей труп обнаружили чуть позже, разметав картонные коробки нищенского поселения. Следом за «Скорой помощью» приехал пикап, перевозивший трупы. Пикап прождал у здания театра до утра, так как тела мертвых милиционера и бизнесмена не трогали, пока не приехало поднятое среди ночи высокое начальство. Побывал даже губернатор в паре с мэром, и губернатор позже сообщил заспанной ведущей программы новостей местного телевидения, что хоть и возвращается в областной центр, но оттуда будет следить за расследованием и, больше, берет это дело под личный контроль.

Интервью смонтировали и выпустили в эфир аккурат в дневном блоке, так что зрители смогли почувствовать облегчение.

Перед камерой губернатор говорил:

— Это наглый вызов власти, порядку, государственности, — сказал губернатор. — Мы накажем бандитов. Мы найдем их и призовем к ответу в любом месте и в любое время, где бы они ни прятались, пусть даже в сортире.

— Сильно сказано, — похвалил губернатора Паша-мореход, догадавшийся, кого цитирует выступающий. — По-русски это называется — задавим на параше.