Канатоходец

То, что делается в нашей стране, мы хорошо знаем — вряд ли все это надо описывать еще раз. Но вот что существенно: там, в странах с давно укрепившейся демократией, также ощущается напряженность в связи с нарастающим насилием. Это я особенно почувствовал в последние пять лет в Европе и США. Там мне неоднократно приходилось принимать участие в конференциях гуманистической направленности и беседовать с серьезными, думающими людьми, озабоченными будущим нашей культуры.

Бюрократизация общества и вытекающий отсюда рост насилия над личностью — это естественный для культуры наших дней процесс. Усложнение техники с необходимостью ведет к созданию крупных фирм. Они всегда имеют нужные финансы, всегда способны идти на риск, могущий обернуться разорением для малых фирм, легко расходуют деньги на навязчивую рекламу, и рынок легко привыкает к ним. И сам технологический процесс на громадных предприятиях подчас оказывается организованным экономичнее. Но в таких фирмах-гигантах теряется личность. Не находит отклика индивидуальная инициатива. Творческое начало замирает — все, как это было в наших министерствах и ведомствах.

А свободный рынок на самом деле не свободен: он подчинен определенной настроенности общества — моде, всегда негибкой, часто крайне консервативной.

Это я мог наблюдать в США, вглядываясь в книжный рынок. Там есть как очень крупные, так и совсем мелкие издательства. Деятельность издательств протекает, как правило, в строго заданных рамках, ориентированных на определенные группы читателей. Издательства не хотят быть скомпрометированными перед лицом покупателей и не хотят рисковать, прокладывая новые пути. Недавно я получил от одного крупного книгоиздательства международного масштаба сообщение, в котором говорится, что они не могут опубликовать на английском языке мою книгу изданную у нас, так как она выходит за границы дозволенного. В качестве образца дозволенного была приложена изданная у них книга, близкая по теме к моей. И это в стране, где нет официально признанной идеологии.

На Международном конгрессе «Сознание и Природа» (Ганновер, Германия, 1988) я обратил внимание на доклад американского социолога, посвященный демонополизации экономики. Мне вспомнились забытые теперь высказывания Кропоткина из его книги г.). На относящийся сюда вопрос я получил ответ: «Мы знаем и ценим этого мыслителя».

3. Борьба с терроризмом, бандитизмом и грабежами. Это тоже пороки, растущие с развитием нашей культуры. Она сняла морально-этические ограничения, с одной стороны, а с другой — вооружила бандитов современной техникой. Государственным насилием эти формы воинствующего насилия преодолеть не удается. Возможно ли будет преодолеть их безнасильственным методом? Такой вопрос ставит перед нами история. От его решения зависит будущее нашей культуры.

4. Борьба с разрушением природы. Экологическая проблема возникла как отклик на насилие над природой, нарастающее с ростом техники. Еще совсем недавно в нашей стране звучал лозунг: «Мы не можем ждать милостей от природы; взять их у нее — наша задача». Еще раньше, у истоков нашей культуры — в Книге Бытия— нам, людям, было дано право владеть природой.

Но именно безграничное развитие техники довело эту устремленность до крайней черты. И опять история ставит перед нами вопрос: сможем ли мы преодолеть себя и подойти к Природе с позиций содружества? И снова мы должны признать приоритет предвидения за Кропоткиным, издавшим еще в начале века свою чарующую книгу г.).

5. Наука становится ареной столкновения двух начал. Одним из них оказывается свободный, революционный порыв мысли. Другим — длительный период детальной отработки нового под эгидой сурового методологического принуждения. Так в творческой деятельности сталкивается свобода с насилием, подчас при решении одной и той же задачи.

Снова появляется возможность говорить об эпистемологическом анархизме в науке. Теоретиком этого направления стал американский философ Пол Фейерабенд. Примечательно заглавие одной из его книг [Фейерабенд, 1986]:

Вот одно из существенных его высказываний: