Канатоходец

С позиций анархиствующего философа и господство науки в нашем обществе становится неоправданным:

6. Несмотря на все многообразие религиозных течений, все же можно найти основную линию, разграничивающую их с наукой[237]. Наука гибка — в ней достаточно часто происходят смены фундаментальных представлений. Религии неподвижны. Там, как правило, фундаментальные представления считаются неизменными на века. Реформации в религиях всегда были болезненны, в прошлом часто кровавы. Эта ригидность особенно резко выражена в Православии, что привело его к отрыву от реальной жизни.

Религии в большинстве своих проявлений оказались на обочине современной культуры[238].

И в то же время религия крайне нужна современному обществу. Нужно снова восстановить утраченную связь со Вселенной во всем многообразии ее проявлений. Но сделать это надо так, чтобы религия вписалась в современную культуру со всем ее критицизмом, почерпнутым из науки и философии. Религия, сохраняя себя, должна найти такие формы своего проявления, которые позволили бы ей попасть в резонанс с современными запросами.

В мистическом анархизме, о котором мы говорили выше, была сделана такая попытка. Но все оказалось тщетным. Насилие обезумевшей власти все истребило.

И все же религиозной мысли стучится в двери нашей культуры.

7. Мы знаем, какой трагедией обернулась попытка ввести «сухой закон» в нашей стране. Нужно ли было ставить этот нелепый эксперимент, зная международный опыт борьбы с алкоголизмом? Эксперимент был поставлен только потому, что тогдашние руководители и их консультанты, по своей безграмотности, верили в безусловную силу запрета. Но нельзя, как выяснилось, запретить то, что стало неотъемлемой частью нашей цивилизации. Другие, мягкие формы воздействия нужны нам теперь.

Борьба с наркоманией путем запрета, по-видимому, также неэффективна. В одной из европейских стран — Голландии — некоторые виды наркотиков разрешены. Я не знаю, хорошо это или плохо. Важно другое: сомнение в насильственных методах есть и поиск других путей ведется.

Еще одна проблема — разумно ли в здравоохранении запрещать деятельность недипломированных лекарей народной медицины при явной несостоятельности официальной медицины? Нужно ли запрещать женщинам домашние роды? Эта тема также дискутируется в некоторых странах.

Но самое страшное — насильственный призыв в армию. Есть же страны, где эта проблема решена безболезненно. Значит, есть в принципе возможность ненасильственного создания охранительных структур.

Можно было бы составить длинный, очень длинный список насилий, к которым мы привыкли и которые мы считаем вполне нормальными явлениями. И вот что существенно: по-видимому, с развитием нашей, западной, культуры уровень насилия непрестанно повышается. Почему-то никто, насколько мне известно, не изучал этот вопрос серьезно, с научной тщательностью. Но факты перед нами — XX век безусловно взял рекорд по числу убийств.

Самым страшным источником насилия — в плане историческом — оказался, конечно,, подкрепленный современной техникой. Наша культура, а вслед за ней и цивилизация, не сумели преодолеть этот древнейший позорный грех, ведущий к озлобленному разделению людей. Цивилизация наших дней словно обезумела. Под знаком этого безумия она движется к концу XX века. Но ведь есть же пути смягчения национализма, хотя бы такие, как в США.

3. Заключение: безвластие как идеал социальной праведности

Итак, синакратия — это борьба с излишней, изнуряющей властью. Борьба с чрезмерным огосударствлением жизни. Поиск путей мягкого — ненасильственного решения конфликтов, социальных и личных[239].