Канатоходец, или После постмодерна

Кто-то дёргает невидимую нить –
и тотчас же вслед за мною отраженье
повторяет за стеклом моё движенье,
будто пробует меня передразнить.

А ему, быть может, кажется, что мной

управляет кто-то, дёргая за нитки,
чтобы я передразнил его попытки
насладиться застекольной новизной.

И следя за удвоением гримас,

разделяет и соединяет нас
пред- и за- и просто хрупкое зеркалье,

как врагов, не ждущих спаса на крови,

как любовников, забывших о любви,
разрезая на два зыбкой вертикалью.

«… а поскольку трава колола лицо…»

… а поскольку трава колола лицо,
некто, лёжа в траве ничком,
понимал, что жив ещё, что кольцо
не замкнулось, и что смычком

где-то рядом кузнечик врезает марш,

но не траурный, а живой,
и из дыр в бортах поднебесных барж
свет мерцает над головой

вперемежку с дождиком; быстрых стрел,

щекотавших затылок, он
позабыть не мог, но давно смотрел
вниз, на землю, на рыжий склон;

зарываясь в травный дурман и бред

и твердя, что ещё живой,
ощущал свою маловатость пред
этим склоном, дождём, травой;

и решившись жить, но поняв, что весь

он давно уже врос в откос,
принимал дождя и мерцанья взвесь
как спасительнейший наркоз…

«… я тебя уже почти забыл…»

… я тебя уже почти забыл,
я почти не чувствую потери,
я уже почти освободился
от своей любви неразделённой.

Но сегодня в магазине мелочь

я рассыпал и внезапно вспомнил,
как когда-то вместе собирали
мы с тобою медные монетки,
выпавшие из дырявой сумки,
и невольно пальцами касались,
белыми от пыли, – это было
только раз, но это было счастьем –
полным, без каких-либо почти…

О пророках

Пророков нет в отечестве своём,

но и в чужих отечествах – не густо!

В. Высоцкий

Пророков нет – известный афоризм!
Ну, может быть, у диких алеутов
живут они без видимых харизм
и прочих всем заметных атрибутов.

А мы освободились от оков,

чтоб вновь попасть в компьютерные сети.
Пророки есть, но общий шум таков,
что их расслышать могут только дети.

Они не делят мир на Ты и Я,

они во сне смеются и летают.
Известны детям тайны бытия,
но лишь пока они не вырастают.

А после, после слышимость не та,

и видимость, и просто нет желанья,
и время отнимает суета,
и непонятны древние камланья.

Следит пророк, вселенной делегат,

горюя о всезнанье одиноком,
как мы бредём на ощупь, наугад, -
а будущее смотрит грозным оком.

«Хотя читатели у нас довольно редки…»