Канатоходцы

- Тоже неплохо: беспокойство о моральном облике товарища чаще всего возникает в полупьяном виде - как раз как у тебя с Джином. Приедете, поговорите, а когда начнется тревога - где-то около двух, - примешь участие.

Кажется, я начал что-то понимать: Мак-Брайту был нужен свой человек «на той стороне». Я, пожалуй, сумею сыграть роль.

- Инициатива поездки должна исходить от Факетти. А ты лишь натолкни его на эту мысль. Все понял?

- Все.

Он крепко пожал мне руку и вышел.

Я выскочил следом.

У выхода на площадь дежурили два электроля. Я влез в кабину, назвал адрес, взглянул на часы. Еще есть время. Да и опаздываю я ненамного: простят заблудившемуся провинциалу.

Так я и объяснил Джину с Жаклин, стойко охранявшим от публики столик на четверых у самой эстрады.

- Кто четвертый? - поинтересовался я.

- Стив обещал подъехать, - сказал Джин, а Жаклин добавила саркастически:

- Если проспится.

- Губите вы его, ребята. Пить он не умеет, а пьет.

- А мы-то что можем сделать? - искренне удивился Джин.

- Остановить его. Поговорить. Отцу, наконец, сообщить.

Джин задумался.

- Отцу - это идея, - сказал он.

- Опасная идея, - снова вмешалась Жаклин.

И я подумал, что она не слишком любит заносчивого Кодбюри и не скрывает этого. Тут я с ней вполне солидарен, даже союзник. Вот о чувствах Дикого и Джина к ней самой я пока не знаю. Интересно, догадываются они о ее профессии? Джин не дурак, вероятно, догадывается.

- А что может сделать отец Дикого? - спросил я.

- Экономическая блокада - раз. Физическая расправа - два. А три… наш Дикий папашу боится, проверено. Вот и слетаем к папаше, пока Алина не выступила. А ее выход в два. Успеем вернуться.

- Он же на дежурстве, - сказала Жаклин без всякого удивления, видимо привыкшая к моментальным решениям Факетти.

- Ну и что? Поедем в управление. Ему сейчас скучнее, чем нам: попробуй подежурь ночью.

- Ты, конечно, сумасшедший, - пожал плечами Жаклин, - но Бог с тобой, едем. Часа нам хватит?

А Джин хохотнул только:

- Зачем больше? В полчаса управимся.

…Полицейский в бюро пропусков Корпуса безопасности некоторое время внимательно слушал нас, разглядывал водительские права Джинна - все-таки какое-то развлечение, - потом, позвонив куда-то, сказал строго:

- Проходите. Второй этаж, кабинет…

- Знаем, знаем, - прервал его Джин и шепнул мне: - Старик, наверно, решил, что к нему явился Факетти-старший.

- Полагаю, он и младшего жалует, - сказал я.

- Еще бы не жаловал! Все Кодбюри - из породы бесхребетных. Где дорого, там и гнутся. Впрочем, сам увидишь.

Я взглянул на часы: без двадцати семи два.

В приемной сидел мрачный детина с нашивками сверхсрочника и что-то писал. Увидев нас, осмотрел недовольно, нажал кнопку селектора:

- К вам трое.

Из селектора рявкнуло:

- Сейчас выйду.

Огромная резная дверь в кабинет дежурного чуть-чуть приоткрылась, впрочем, достаточно, чтобы я увидел на стене мигающую объемную карту города и огромный пульт посреди комнаты, оттуда выскользнул, именно выскользнул, а не вышел, маленький человечек в шитом золотом полицейском мундире без всяких знаков различия. Он был толст, лыс, коротконог и совсем не походил на Дикого.

- Рад вас видеть у себя, господа, - прожурчал он, сдвинул кобуру с лучевиком на живот, плюхнулся в кресло-раковину. - Как здоровье отца, Джин? Впрочем, знаю-знаю, имел честь говорить с ним вчера… Да вы садитесь, будьте как дома, если можно считать наш Корпус домом… Так что же привело вас ко мне в столь поздний час, когда маленьким детям пора бай-бай? - Вся эта чепуха была выстрелена без малейшей улыбки.

- Маленькие дети уже бай-бай, - сказал Джин, усаживаясь напротив. - Я имею в виду Стива. Собственно, из-за него мы и пришли.

- Что же он натворил, этот шалун? - спросил вкрадчиво Кодбюри-папа, и я успел заглянуть ему в глаза прежде, чем он опустил их. Страшные это были глаза: холодные, жесткие, колючие - они совсем не монтировались с обликом толстяка, этакого доброго гнома - чужие глаза, принадлежащие человеку без жалости, роботу с программой на черствость.

- Как вам сказать, - начал было мямлить Джин, но не успел: над головой детины с нашивками вспыхнула красная надпись «ТРЕВОГА», и плотную ночную тишину здания разорвал вой сирены.

- Простите, господа. Поговорим в другой раз.

Кодбюри встал, расстегивая кобуру, вынул лучевик, щелкнул предохранителем, кивнул сержанту:

- Проводите гостей…

- Послушайте, Кодбюри, - раздраженно сказал, Факетти, - можете объяснить, что происходит?

Тот улыбнулся впервые - только дрогнули уголки губ.

- Как слышите, тревога.

- Сбежал кто-нибудь? - Я спросил это, не вставая с кресла, стараясь говорить как можно небрежнее. - Бывает… Вы, кстати, переставьте диапазон на прицеле: у вас там полтораста - все здание разнесет…

Он посмотрел на лучевик, передвинул бегунок диапазонов, спросил удивленно:

- Знакомы с оружием?

- Более чем знаком - в дружбе.

- Он у нас новенький, - засмеялась Жаклин: ей было явно наплевать и на Дикого, и на тревогу, и на самого хозяина. - Пилот-профессионал, герой на половинном окладе, первый друг Джина и Стива. - Дайте ему лучевик - всех врагов перебьет.