Кандидат

С Галаксианином можно было говорить, но он не мог быть понят. Как вообще такое существо, раскинутое на тысячи парсек, могучее и невероятно мудрое, может появиться на свет. Вот она, цель. Сделать однажды Галактику полноценным домом для разума. Настоящим домом. И тогда Пентарра и без помощи Хронара станет по-настоящему единой с другими мирами. Тогда человечество уже никогда не утратит свои разбросанные войной осколки. Тогда у него появится и заповеданный некогда путь в Вечность. И глядя в эти молодые глаза, Первому иногда начинало казаться, что он начинает овеществлять эту Вечность не как абстракцию, а как цель. И страхи в такие мгновения отступали перед ним.

Живой бог человеческой Вселенной, он улыбался.

Перед ним жили и смеялись два человеческих существа, юноша и девушка. Окутанные бесконечной симпатией друг к другу, свободные от страхов и тревог, полные собственных сбыточных надежд и легко реализуемых планов, им было хорошо друг с другом, им было хорошо на этой планете, им было хорошо в этой Галактике. Они жили и смеялись.

Первый перестал улыбаться.

Да, это он. Кандидат.

Едва заметное холодное облако окутывало две фигурки, мешая разглядеть детали. Слабое, новорожденное, неразумное, едва осознающее себя существо жило здесь, только начиная оформляться в то сверкающее подобие человеческой личности, которым оно станет потом. Но уже сейчас, не разожжённое снаружи и не возгоревшееся изнутри, существо, составляющее суть кандидата, не давало ему, Первому, вытеснить себя из недр собственного микромира, защищая своё юное «я».

Искра. В этом зыбком мареве плескались оттенки человеческих эмоций и иномировые сполохи сил, которые однажды научатся не только слушать, но и повелевать реальностью на тончайшем уровне, чувствовать её, как чувствует оно сейчас это молодое сильное тело. Носитель сейчас — лишь окно Кандидата в этот мир.

Но даже через это подслеповатое окно можно увидеть многое.

Первый чувствовал в этом существе изрядную силу. Такое не станет бежать от трудностей, но столкнувшись с тем, что не сможет изменить, вполне способно надломиться, потерять веру в собственную судьбу.

Отражение своего века, своего мира. Кандидат был готов искать для себя настоящего противника, но не был готов к тому, что противник этот окажется в итоге куда ближе и куда прозаичнее, чем казалось. И куда сильнее, чем то можно было представить.

Этот Кандидат, как и все другие, будет нуждаться в том, кто проведёт его через кризис. Кто научит и поддержит. Однако который уже раз можно было смело ставить на то, что когда помощь ему понадобится острее всего, никого подходящего на эту роль вокруг не окажется вовсе. В такие моменты помощь всегда оказывается нужна слишком многим.

Первый почувствовал знакомую усталость. С людьми всегда так. Сколько о них ни думай, реальность обернётся куда вычурней любых его планов. Не первую тысячу лет он играл в эту игру. Но так и не научился не проигрывать хотя бы иногда.

Итак, ещё один.

Ещё один шаг вперёд, ещё одна возможная победа, ещё одно вероятное поражение.

Перед ним жили и смеялись два человеческих существа, юноша и девушка.

Первый развернулся и ушёл. Когда-нибудь он сюда вернётся. Знать бы заранее, когда это случится.

Рэдди спал. Обычно это выглядело так: громоздкая фигура, днём способная напугать окружающих одной только величиной мышечной массы, сжималась в незаметный комок. Можно было временами его даже вовсе не заметить, Рэдди словно закукливался, сберегая ту всеобъемлющую энергию, которую он излучал в окружающее пространство днём, от несвоевременной растраты. Его безумная гиперактивность во сне куда-то девалась, спрятанная за его широкой спиной, обращённой в остальную, внешнюю вселенную. Поза эмбриона: локти вместе, колени сведены и прижаты к животу, голова не покоится, как ей положено, на подушке, а спряталась где-то там, неподалёку.

Так это выглядело обычно. Только отчего-то в последнее время Оля стала замечать за ним нечто совсем иное. Вот и сейчас, она проснулась от резкого толчка. Открыв глаза, она увидела огромную ладонь, покоящуюся на её животе. Нет, не покоящуюся. Длинные пальцы едва заметно, но уверенно и ловко шевелились, кожа на предплечье то и дело дёргалась от видимого напряжения играющих под ней мышц. От этих конвульсивных движений Олю бросило в дрожь. Хотя, может это просто мурашки от утренней прохлады? Одеяло валялось где-то на полу, они так и заснули, устав от физического выражения собственной любви, по утрам же на этих широтах, поблизости от пустынных областей северного полушария, бывало довольно холодно.

Стараясь не разбудить любимого, Оля осторожно сползла с кровати, накинула валявшейся тут же халат и хотела было выйти принять душ, но задержалась.