Кандидат (ЛП)

Чудесно. Убейте меня. Есть два варианта: я могу где-то закрыться и биться в истерике по поводу своего чертовски опрометчивого поступка. Или я могу надеть трусы большой девочки — учитывая сегодняшний бельевой период — и выполнить работу, ради которой меня прислали. С этого дня у меня альтер-эго WWJD — What Would Jackie Do (примеч.: What Would Jackie Do — что бы сделала Джеки). И хотя я уверена, что Джеки Кеннеди никогда не обнажалась перед журналистами, она натягивала счастливое лицо и служила на благо Президентской кампании Джона Кеннеди, а потом и Президиума.

Отведя плечи назад, я приклеила на лицо улыбку. Не сказав Баррету ни слова, я направилась обрабатывать толпу за канатными ограждениями.

— Здравствуйте. Большое спасибо за то, что пришли, — через оскал проговорила я.

Когда я протянула руку, ее схватила пожилая леди.

— Ты в порядке, дорогая? Это было опасное падение.

— Все хорошо. Большое спасибо. Ничто так не пострадало, как моя гордость, — добродушно ответила.

Я прошла, чтобы пожать руки ещё нескольким людям.

— Что случилось? — спросила ещё одна женщина.

Следующим своим поступком я не горжусь, но, в тот момент, это казалось мне правильным.

— Я слишком нервничала перед своим первым политическом событием, ничего не ела, и в такие моменты у меня обычно кружится голова. Так случилась небольшая гипогликемия, поэтому я упала.

Лицо женщины смягчило сожаление.

— Господи. Надеюсь, ты чувствуешь себя лучше.

— Да. Спасибо, — когда я продолжила приветствовать людей, моя боль — как физическая, так и моральная — рассеялась, и я начала наслаждаться собой. Восторги толпы подняли мне настроение, и я могла разговаривать с людьми часами, но вскоре я почувствовала прикосновение руки Тая к спине.

— Вам нужно занять свое место для речи, — прошептал парень мне на ухо.

Я кивнула и взмахом руки попрощалась с теми, до кого ещё не дошла. Тай провел нас по длинному ряду из кресел к нашим местам. Небольшая группа пела какую-то веселую песню, а Джеймс и Джейн поднялись по ступеням на платформу. Музыка закончилась, когда Джеймс занял место на площадке, украшенной флагом.

— Мои сограждане американцы и жители Огайо. Это большая честь для меня — обращаться сегодня к вам.

Толпа сразу же взорвалась дикими аплодисментами и возгласами. Джеймс ухмыльнулся в ответ, а потом начал говорить о проблемах, которые сейчас есть в стране, и обязательном их решении, если его изберут президентом. Сама речь длилась приблизительно десять минут. Когда мужчина закончил, он повернулся к поднявшейся со своего места Джейн, и они, улыбнувшись и помахав всем, спустились с платформы. Когда они пошли по проходу, мы с Барретом последовали за ними. Пока шли обратно к поезду, мы улыбались, приветствовали людей и несколько раз пожимали им руки.

В тот момент, когда я поставила ногу на первую ступеньку, мучительная боль прострелила колено и я вскрикнула. Сильная рука Баррета обвилась вокруг моей талии.

— Я держу, — он сверлил меня взглядом. — И никаких возражения, поняла?

Мне было слишком больно, чтобы спорить с ним, так что я просто облокотилась на него. От вида, как Баррет-герой помогает своей избитой невесте, по толпе наблюдателей прокатился хор из ахов и охов. Я поборола желание закатить глаза. Знай они, что парень делал это только ради камеры, были бы о нем другого мнения.

Пока Джеймс отвечал на пару вопросов, заданных прессой, нас затолкали в личный семейный вагон, где ожидали Сандра и Эверет. Их глаза расширились от вида моих окровавленных коленей.

— Извини за колготки, — застенчиво сказала я.

— О, милая, забудь о колготках, — мужчина махнул рукой. — У меня ещё пять запасных. Я больше обеспокоен твоими ссадинами.

Баррет фыркнул.

— Может, тебе стоит больше беспокоиться по поводу того факта, что твое нет — трусикам правило привело к тому, что Эддисон обнажилась перед журналистами.

Эверет закатил свои глаза.

— Честно говоря, Баррет, на девушке были колготки — разве это не подразумевает трусики? Я же не дал ей пояс с подвязками.

Глаза Баррета вспыхнули, и я поняла, что он, должно быть, ценитель женского белья.

— Не зависимо от того, были на ней трусики или нет, это не уменьшает вреда от журналистов, — сказал Баррет, покачав головой.

В мгновение на глаза легла красная пелена.

— Это все, что тебя заботит? Насколько сильно из-за моей задницы пострадает кампания твоего отца?

— Я не это имел ввиду.

— Да ну. Очевидно, черт возьми, что ты имел ввиду.

— К твоему сведению, я упомянул тот факт, что, если бы Эверет не сказал тебе не надевать трусики, твоя задница была бы прикрыта.

— Только в том случае, если бы я надела бабулины труселя, а не стринги, как обычно, — не подумав, возразила я.

Баррет открыл рот, чтобы поспорить, но потом закрыл. На лице появилась заинтересованность.

— Ты носишь стринги?

— Да, хотя это не твоего ума дело.

— Рад слышать, — поддразнил он. На мой убийственный взгляд добавил, — послушай, я действительно не виню тебя за случившееся, — Баррет указал пальцем на Эверета. — Это полностью его вина.

— Не вини меня, вини моду, — ответил Эверет.