Кандидат в Будды

Каким образом может состояться такое необыкновенное сотрудничество? Однажды в Рязани на пресс-конференции после концерта с «Гражданской обороной» мне задавали подобный вопрос. Я ответил, что в тяжелый для родины час можно забыть о несущественных в данном контексте прежних разногласиях и несовпадениях художественных методов и предпочтений. Есть более важное — то, что позволяет объединяться и работать вместе, и оно осознается всеми. Очень интересно и симптоматично то, что украинцы ставят на Украине спектакль на русском языке, о русском поэте.

В гримерке одна из восторженных зрительниц спросила, может ли она чем-то помочь? Услышав, что Юрий менее чем через два часа уезжает в Швецию, поинтересовалась, есть ли где ему остановиться? Оказалось, что этот вопрос как-то Зморовичем не вполне проработан. Последовали звонки, обмены телефонами, и мы, нагруженные камерой, аналоговым электронным модулятором, какими-то еще помогающими искусству предметами и CD-R компакт-дисками, поспешили на Ленинградский вокзал.

По дороге Юрий рассказал, что следующим проектом будет фильм о Г.С. Сковороде, который он планирует снимать в феврале-марте. Выпили пива, вспомнили общих украинских знакомых, «Русско-украинский проект». Ситуация не очень утешительна, но привычна. Невостребованность. Если Яремчук выпускает компакт-диски в Москве, немного гастролирует с россиянами, поляками и американцами, а во Львове еще умудряется играть джазовую программу в кафе, то в Киеве менее гибкий Нестеров взаимопонимания почти не находил. А это означает отсутствие средств…

Оказалось, что поезд, на котором уезжает Юрий, отправляется вовсе не в Хельсинки, а всего лишь в Питер. Так дешевле — объяснил Юрий. Мне почему-то вспомнился поэт Анатолий Маковский, 7 лет назад отправившийся из Москвы в Киев электричками и пропавший без вести.

«Из Питера можно добираться до Выборга электричками, — продолжал Юрий, — оттуда в Хельсинки и далее в Стокгольм паромом».

В плацкартном вагоне распрощались На сцене с американцем после войны в Ираке

Когда на 6-й день англо-американской агрессии против Ирака мне предложили сыграть концерт в Вологде, в котором помимо моей «Русской саксофонной мафии» предполагалось участие американского саксофониста Чарльза Гейла, я заколебался. С одной стороны, не хотелось огорчать организатора, с другой… Кто такой Чарльз Гейл, я понятия не имел. Сказали — музыкант, фри-джаз играет. Ни в чем не повинен, мол.

Я в это время спарывал вышивку «New York» с любимой красной майки. Накануне в спектакле Театра на Таганке «Марат и Маркиз де Сад» я стал в сцене литургии Сатане аккомпанировать актеру гимном США в виде издевательского блеяния на тенор-саксофоне. Актерам это очень понравилось! После спектакля мне на сцене подарили розы, однако вручила их девушка со значком «Таганка» на блузке — я тогда так и остался в неведении, одобрение ли это со стороны администрации театра или нежелание засвечиваться в антиамериканизме какого-то поклонника. А то могут ведь трудности с визой возникнуть или с грантом…

Ехать играть с американцем не хотелось. К тому же Олег Гаркуша предложил сыграть пару совместных концертов в Киеве примерно в эти же дни. Я решил спустить ситуацию на тормозах. Однако прошло некоторое время, и, как это часто бывает, концерты на Украине отменились, а киевский организатор Женя таинственно исчез. От самого Гаркуши я узнал об отмене накануне концертов и понял, что пропал авиабилет Москва-Киев, который убедил меня заранее приобрести этот пресловутый киевский Женя, — приобрести по льготному тарифу, льготному в том плане, что его уже нельзя сдать.

Посетовав на вероломство киевлян, я предпочел все же отправиться в Вологду. В поезде я предался воспоминаниям о неоднократных посещениях «страны свободы». Забавно, а ведь в Америке я выступал значительно чаще, чем Вологде — несмотря на то, что Америка все же подальше от Москвы будет!

В первый раз я прилетел в Америку в 1990 году на «Игры доброй воли». В Сиэтле была устроена культурная программа, включавшая выступления моего «Три „0“», ленинградского дуэта Волков-Гайворонский и квартета саксофонисток из Сиэтла «Billy Tipton´s Memorial». Был такой Билли Типтон, саксофонист на Западном побережье в 40-50-х. Когда он умер, то выяснилось, что Билли Типтон не «умер», а «умерла». Это была женщина, притворявшаяся мужчиной в течение всей своей саксофонной карьеры. В пуританской Америке женщинам на саксофоне играть в те времена не дозволялось…

Страна эта тогда, в первый приезд, произвела на меня довольно сильное впечатление. Параллельно «Играм доброй воли» в Сиэтле проходил еще и очередной фестиваль гомосексуальных искусств. Я понял, что американцы мало чего знают о русских и СССР и еще меньше интересуются. У них есть стереотипы восприятия, которые никакая реальность не в силах поколебать. Несоответствие этим стереотипам вызывает нескрываемое неудовольствие.