Кандидат в Будды

Об Америке долго можно говорить — и хорошего, и плохого. Для приезжего из СССР Америка была как бы миром наоборот, несмотря на то, что мы довольно хорошо знали ее литературу, очень хорошо — музыку, немного знали ее государственный язык. Для американцев же было непонятно и неприятно, что мы играем свою джазовую музыку, не пытаясь имитировать американский джаз, можем себе позволить пародии на блюз, например, свободно держимся на сцене и в жизни, плюем на политкорректность, ухаживаем за девушками и т. п.

Поначалу нас («Три „О“») поселили в коттедж к экс-герлфренд нынешнего бойфренда руководительницы типтонок, молодой профессорше английского языка местного университета. Мы рассказали ей, что название коллектива происходит из романа Джойса «Улисс» и представляет собой аббревиатуру от «Трех Отверстий (женщины)»… Через несколько дней по просьбе соседей нас оттуда переселили к 71-летней хорватке, которой за несколько дней до нашего приезда полиция вручила тикет за превышение скорости за рулем. Ее муж, 76-летний американец итальянского происхождения, решил начать брать уроки итальянского после знакомства со мной. Я понял, что американцы, выходя на пенсию, начинают жить, когда их сверстники в России уже умерли.

Последующее знакомство с американским андеграундом показало, что ментальность американца требует ясных логических противоположностей, деления на черное и белое. Они живут в стране, где диалектика безусловно не является господствующей идеологией. Не знаю, изучали ли там Гегеля и Маркса, но принцип отрицания не понимают. Все строится по принципу «норма наоборот» (ничего это не напоминает?). То есть для занимающегося некоммерческим искусством — нельзя заводить семью в традиционном смысле слова, предпочтительны гомосексуальные отношения, приветствуется употребление наркотических средств, восточные религиозные культы. Организован андеграунд наподобие «системы» отечественных хиппи, то есть вся территория США разбита на зоны, в каждой из которых есть ответственное лицо. Наиболее тесно связаны между собой соседние зоны. Оказывают взаимопомощь, в провинции делятся заезжими европейцами — то есть если приезжает в Бирмингем, скажем, Андреа Чентаццо, то и в Чаттанугу едет. Нельзя сотрудничать с шоу-бизнесом, таким, как, например, MTV. То есть по такой схеме я оказываюсь непрерывным нарушителем неписаных законов американского андеграунда, что списывается на традиционную непонятность России. Что все же в этом хорошего, что же следует позаимствовать у артистов-подпольщиков США?

Во-первых, регистрацию. Поскольку использовать традиционные для шоу-бизнеса средства массовой информации и рекламу нельзя — они работают только на попсу, на антикультуру, — волонтеры предлагают аудитории оставлять номера своих телефонов, факсов, адреса электронной почты и даже почтовые адреса, по которым осуществляется в дальнейшем информирование о концертах. Я некоторое время пользовался такой системой в Москве. В результате создалась довольно обширная база данных.

Во-вторых, сама система волонтеров — то есть людей, активно помогающих в организации концертов и спектаклей. Любители музыки рассылают факсы, обзванивают разнообразные организации, развешивают в книжных магазинах самодельные афишки, собирают деньги с публики, даже организуют какое-то подобие бара в пользу артистов.

Наконец, выбивание денег из благотворительных фондов и от других спонсоров. В обстановке воинствующего антиинтеллектуализма (вспомните образ сумасшедшего профессора из американского кино или гордость американцев за отсутствие министерства культуры!) интеллектуалы оказались изгнанными в Америке в «резервации» — университетские кампусы, которые находятся, как правило, вдали от больших городов. Там маргиналам дозволяется высказываться в своем узком кругу, печататься минимальными тиражами, даже позволяется курить травку и предаваться разнообразным отклонениям от стандартов великой американской мечты. Главное при этом — своими умными лицами не мозолить глаза, не портить окружающим 100 %-ным американцам настроение! В таких условиях полной заброшенности авангард вырастает в Америке невероятно живучим, как сорняк.

Ладонна Смит — один из пионеров (середина 70-х) свободной импровизации на Юге США — спросила меня в середине 90-х, сколько на постсоветском пространстве музыкантов моего направления. Я ответил, что примерно человек 15 моего уровня и выше. «А в Америке?» — переспросил я. «В Америке — примерно двести пятьдесят-двести семьдесят…». Ладонна отлично представляла, о чем идет речь, так как издавала пластинки и являлась издателем и редактором ежегодника «Improvisor». Возможно, что она мне даже льстила…