Каневская битва 16 июля 1662 года

В целом общее количество пленных и сведения о том, кем они были пленены, нагляднее представить в таблице[167]. (Табл. 9)

Таблица 9. Пленные из состава войска Ю. Хмельницкого, захваченные под Каневым

Сколько пленных досталось в руки казаков Якима Сомко, неизвестно, но, как писал П. Гордон, все они были отпущены по домам своими «собратьями» (без подсчета их количества) — вероятно, этим обстоятельством можно объяснить столь малое число учтенных. Лишь Ю.А. Мыцык приводит невероятную страшную историю о якобы имевших место зверствах над пленными, которых «раздели догола и бросили голыми в камыши, где их насмерть заедали оводы и комары», ссылаясь на комментарии неизвестного летописца, редактировавшего хронику Ф. Софоновича[168].

В дополнение вопроса о людских потерях следует также упомянуть вымышленную историю неизвестного автора «Истории русов» о том, что в составе войска Хмельницкого якобы находилось тысяча донских казаков, которых «перетопилося бiльше як тисяча чоловiк»[169]. Это сообщение не подтверждается ни одним документом, не говоря уже о том, что в указанном конфликте донские казаки всегда воевали на стороне Москвы.

Ромодановский отправил в Москву под конвоем драгунского строя капитана-поручика Данилу Вымера и поляка Урбановича. Князь сообщал, что «после тех боев мы стоим у обозу, где стоял Юраско Хмелницкой и будем промысл чинить за Днепр… А большие государь, пушки и знамена и литавры и языки пришлем вскоре»[170].

В результате битвы в руки победителей попало необычайно большое количество неприятельских знамен — 117 штук. С подсчетами трофейных знамен, вскоре отправленных в Москву, даже произошла неувязка. 2 сентября 1662 г. сын боярский Я. Филимонов, привезший их в столицу, был даже допрошен по факту недостачи трофеев. В отписке Ромодановского указано, что «послано к Москве взятых сто семнадцать знамян, а он Яков привез к Москве бунчуков на древках, девяносто восмь знамен, а тринатцать древок без знамян, да против отписки (Ромодановского. — И.Б.) недостает к Москве шти (шести. — И.Б.) знамян». В распросе Филимонов сказал, что привез как раз то количество знамен, сколько он получил от воеводы, без потерь: «камчатых и тавтяных и дорогильных и кумашных и з бунчуком на древках 98 знамян, да 13 древок без знамян, и в том числе на одном древке было знамя дорогильное и то все изодрано, а остался того знамени лоскуток небольшой»[171]. Чем закончилась проверка по данному поводу, неизвестно, но скорее всего 6 недостающих знамен были настолько сильно повреждены, что князь предпочел не посылать их царю, а оставить в Белгороде. В РГАДА удалось найти начало описи трофейных знамен: «Знамя тафтяное сахарной цвет поизбилось, знамя тафтяное желтое поизбилось, знамя тафтяное осиновой цвет новое, знамя тафтяное красное поизбилось, знамя тафтяное зеленое поизбилось, знамя кумашное красное новое…»[172]. В Москву с Я. Филимоновым «со взятыми языки и знамены и пушки» послано 70 чел. для их сопровождения и охраны.

^{Обозная телега с легкой пушкой. XVII в. Реконструкция}

Что касается трофейной артиллерии, то из-за нее возник серьезный конфликт между Ромодановским и Сомко, сильно испортивший и без того не слишком хорошие отношения двух предводителей. Как жаловался в письме царю епископ Мефодий, «неправда Сомкова показалась». Трофейные пушки, которые «в таборе у твоих, великого государя, неприятелей» русские ратные люди отбили, взяли под охрану. Караул «у тех пушек стоял небольшой», поскольку бой еще не закончился и князь Ромодановский с противником еще «не управился». Воспользовавшись этим, Сомко, «пришед с своим полком, те пушки из-за караулу у ратных людей без ведома твоего государева окольничего… отнял и отпровадил к себе в Переяславль»[173].