Каникулы 2075

Эти ребята не тянут. Миг и все разобрались по мотоциклам, заревели двигатели, ударили снопы света от фар. Как не спешил, а все равно пришлось им ждать, пока гасил огонь, совал вещи в рюкзак и садился позади командира. Повезло, что у него оказался не байк, а настоящий багги. Так что разместился почти с комфортом. А то уж и не знал, как удержаться на коротких задних сиденьях двухколесных машин остальных наездников. Рванули с места так, что в ушах заложило, и с непривычки больно стукнулся и так битым затылком о балку, уй! Искры вперемешку со слезами из глаз, ветер в лицо. Хватаюсь руками и держусь изо всех сил. Лишь бы не вылететь, сразу смерть! А потом сквозь шум, тряску и безумие гонки проступили восторг и понимание. Что вот они несутся на своих грохочущих байках. Настоящие хозяева этой земли — молодые старожилы Прерии, подлинные дети Гаучо.

Призрачная гонка в лунном свете прекратилась так же внезапно, как и началась. Я, кряхтя от боли во всем теле, выбрался с сиденья и сначала скорее учуял, а уже потом разглядел пепелище. Черное, в обломках пространство выжженной земли с остатками обугленных построек. Получается это и есть та заимка? Наездники, не дожидаясь приказов, кинулись вперед, разгребая зачем-то руины. Что они ищут? Никто не обращал на меня внимания, не звал с собой и ничего не объяснял. Чтобы не мешать, просто отступил в сторону и наткнулся на вздувшийся труп собаки. Черт!

Отскочив с неожиданной прытью на пару метров, ощутил, как сквозь мощнейший запах гари проступает другой, сладковато-тошнотворный. И только теперь увидел, что искали прерийцы — отовсюду они несли тела. Три, пять, восемь. Мертвые люди. Погибшие при пожаре? Прислушиваюсь к голосам и с трудом разбираю:

— Все убиты, следы от пуль, уколов и порезов ножом. Как мясники работали. У Михася правая рука отрублена. Дочек его… — голос прерывается и замолкает.

С ума сойти!!!!! Людей пытали, убили! Да кто ж такое сотворил? В голове закружилась кровавая морока — я упал на колени и оперся рукой о землю, стянул бейсболку с головы и закрыл нос и рот, не в силах больше терпеть запаха горелой плоти. Стыдливо огляделся, но никто даже не обратил на меня внимания — никому я здесь и сейчас не нужен.

— Следы? Нашли? — Жесткий, холодный тон старшего, зачем он так сейчас? — Паша, что скажешь?

— Есть, командир, как не быть. Они особо и не скрывались, подъехали открыто прямо к воротам, вынесли их таранным ударом. Видишь, четкая колея от широких вездеходных колес? Такие у охотничков гочных только и есть. Так что… след почти свежий — суточной давности. Все сходится, Андрей.

— Так, Сашка и Петро, похороните их. Берите лопаты у меня в машине. А мы — пойдем по следу. Как закончите, выдвигайтесь к Турьей лощине, там нас ждите.

— Старшой, а как мы с лопатами поедем?

— Верно, тогда ты Сашок, бери мой багги, а я на байке пока. По седлам, Паша, ты первый.

Моторы взревели, пятная темноту лучами света, и вскоре на пепелище легла тишина, нарушаемая лишь коротким скрипом лопат, вгрызающихся в землю. Без сил уселся я на землю. Никто по прежнему меня не окликал. Словно забыли напрочь. Я огляделся по сторонам и обнаружил десятки светящихся в темноте глаз. Ой-ей, да это падальщики собрались. Осторожно пододвинулся вплотную к машинам. Так, кажется, безопаснее. Посматривая то на сосредоточенно работающих парней, то на кроваво-красные глаза, выступающие из темноты, я и просидел до конца похорон.

Когда парни уже садились на машины, я все же рискнул напомнить о себе, ясно сознавая, что могут и пристрелить — ведь я один из новых — тех, кто совершили это злодеяние!

— Парни, а что мне делать?

В ответ рев моторов и густое облако выхлопных газов. Они уехали. Вот же! И что теперь делать дальше? Оставаться здесь — исключено, идти в темноте — тоже не вариант. Черт! Черт! Черт! И только я собрался окончательно впасть в уныние, как из-за ближайшего невидимого сейчас холма выскочил багги. Резко тормознул прямо передо мной и водитель зло бросил:

— Садись.

Предлагать дважды не пришлось. Быстро разместившись на заднем сиденье, я уже с приобретенным недавно опытом сразу ухватился за балки, чтобы избежать удара головой. Машина, крутнувшись на месте, рванула вперед.

Уже наступал рассвет, когда багги остановилось посреди ничем не примечательной равнины.

— Выбирайся! Видишь след от колес? Пойдешь по ним до озера, потом по берегу, и выйдешь к завтрему к Озеркам. — Помолчав миг, нехотя добавил. — Там скажешь, я, Сашка Мезенцев, тебя послал. Зайдешь к моим, передашь поклон родителям. Все.

Мои ответные благодарности потонули в клубах пыли и дыма. Не надо ему моих слов. Это понятно. На небе — редкие облака, прохладно. Устал я, как собака. Сил никаких идти нет. В той бешеной тряске, что пришлось проехать почти всю ночь не то что подремать, расслабиться на миг было не просто невозможно, а смертельно опасно. Так что, доковыляв до очередного холма, нашел подходящую площадку на южном склоне и, завернувшись в спальник — отключился. Ешьте меня, убивайте — все равно. Сил нет.