Каникулы на колесах

— Мне остается сказать немногое. В силу всего вышеизложенного прошу высокий суд ограничиться минимальным наказанием. А именно: обязать моего подзащитного съесть вещественную улику, лежащую перед ним, и этим уничтожить источник всех подозрений.

— Так. Последнее слово подсудимому! — объявил дедушка.

— Я еще могу исправиться, — подумав, сказал я. — Обязуюсь оправдать доверие коллектива.

— Может быть, кто-либо желает взять подсудимого на поруки? — спросил председатель суда, глядя почему-то в упор на Наташку.

— Я! — тут же подняла руку, как в классе, Черная Молния. — Берусь перевоспитать его.

— Ваше желание будет учтено. А сейчас суд удаляется на совещание, — пристукнул молотком дедушка. На мой взгляд, он слишком охотно пользовался этим слесарным инструментом в ущерб нашему походному столику.

Дедушка и дядя Вася забрались в «Волгу», но вскоре же вылезли из нее. Совещание закончилось в одну минуту.

— Встать! Суд идет, — начал дедушка. — По совокупности совершенных преступлений подсудимый Алик Нарин, по кличке Дикий Кот, признается виновным и заслуживает строжайшего наказания. — Тут дедушка сдвинул очки на морщинистый лоб и обвел всех добрыми выцветшими глазами. — Однако, принимая во внимание несовершеннолетие названного Алика Нарина, его искреннее раскаяние и незначительность ущерба, причиненного им колхозу, — выдержав паузу, продолжил дедушка, — суд счел возможным удовлетворить ходатайство защиты, ограничиться условным осуждением подсудимого и передачей его на поруки Черной Молнии. Что же касается грозди винограда, то она должна быть съедена, но не единолично подсудимым, что было бы слишком жестоко по отношению к нему, а всеми участниками настоящего процесса, включая публику. Приговор суда окончательный, никакой кассации, апелляции или модернизации не подлежит.

На этом Великий Змей счел все судебные формальности законченными, с явным облегчением содрал с головы свой тюрбан и, чтоб подать благой пример, первым отщипнул аппетитную ягоду и отправил ее в рот. Прокурор, адвокат и, конечно же, я вместе с Наташкой тоже набросились на виноград — и через минуту от спелой пышной грозди остался только жалкий стебелек.

Наташка отвела меня в сторону и заявила:

— Ты у меня теперь на поруках. Так что обязан слушаться во всем. И не вздумай брыкаться.

— Есть, товарищ поручитель. Буду послушен, как овечка, — притворно вздохнул я.

Чудо-домик

Ворота кемпинга «Дельфин» на окраине Одессы украшала очень изящная вывеска. Но пониже, на простой фанерке, масляной краской было небрежно выведено роковое «Мест нет». За невысокой ажурной оградой во множестве стояли немецкие «Фольксвагены», американские «Форды», «Шевроле» и «Плимуты», итальянские «Фиаты», французские «Ситроены», японские «Тойоты» и другие иностранные автомобили. Много было, впрочем, и отечественных «Москвичей» и «Запорожцев». Счастливчики — интуристы и советские автолюбители — загорали на резиновых матрасах, бродили по песчаным аллеям, играли в мяч и бадминтон. На заднем плане мы разглядели газовые плиты, водопроводные колонки и душевые кабины.

Вдоволь налюбовавшись роскошным кемпингом, мы повернули назад и вскоре же под Новой Дофиновкой нашли отличное местечко: у самого моря, с удобным пологим съездом, защищенное от северных ветров. Сказать по правде, нас, заядлых автотуристов, не слишком огорчила фанерная табличка на воротах «Дельфина». Мы уже настолько привыкли к «дикому» образу жизни на стоянках, что не очень-то и тянулись к удобствам кемпингов и мотелей. Одна лишь мама легонько вздохнула, вспоминая душевые кабинки за оградой «Дельфина».

«Волгу» и «Победу» мы поставили под углом друг к другу, между ними натянули зеленый брезент, и у нас образовался очень уютный внутренний дворик. Быстро были раскинуты двое палатки; чуть в отдалении на кирпичах установлены бензоплиты. На этом оборудование нашего лагеря было закончено.

Из газет я знаю, как трудно приходится автотуристам в капиталистических странах, где земля принадлежит частным владельцам. Там иногда можно проехать добрую сотню километров, а свернуть с дороги некуда. На всех лужайках, самых живописных опушках леса, по берегам речушек вывески: «Частное землевладение». Сунься! Запросто угодишь под суд, да не тот, в который мы играли, а самый настоящий, с крупным штрафом, а то и с тюремным заключением. А у нас никого не нужно спрашивать, разрешается тут отдыхать или нет. Было бы свободное местечко. Жаль только, что не все ценят такую свободу, пакостят, оставляют после себя всякий хлам и мусор там, где отдыхали, не думая о тех автотуристах, что приедут после них.

— Дети могут купаться, — провозгласил Черный Гепард, вколотив в землю последний палаточный штырь.

Упрашивать нас не пришлось. Мы мигом побежали к морю.