Каникулы на летающем блюдце

Папаня произнес блестящую вступительную речь, а затем предоставил слово своему предполагаемому главному союзнику. Это вызвало сильное оживление в зале, — оказывается, отец Таба успел отметиться на всех предыдущих туристских сборищах и прослыть прирожденным златоустом; его здесь уважали. Златоуст вышел на трибуну, обвил себя парой щупальцев и понес сущий вздор. Мол, нет ни малейших причин беспокоиться о том, что землянам теперь известно о присутствии туристов. Каким-то образом он получил доступ к земному досье Стражей Разума и теперь привел цитаты из него: дескать, земляне с незапамятных времен замечают в своем небе объекты загадочного происхождения. Тысячи земных оборотов назад туземцы наблюдали проносящиеся в вышине огненные колесницы. Ну видят они и сейчас нечто подобное, и что с того? Это типичное поведение землян, наши блюдца тут никакой роли не играют! В земной истории подобные эпидемии массового помешательства возникают регулярно. А потом он заявил, что папаню решил поддержать, исходя из эстетических соображений. Ну ничего себе! Туристы-де обязаны вести себя красиво ради самой красоты, и теперь, напомнив всем об этом, он уверен: так тому и быть! А важнее всего, добавил он, не допустить раздоров в собственных рядах. Туристские склоки могут нехорошо отразиться на наблюдаемой расе — и он процитировал Свод запретов.

О таком повороте директор турбазы даже мечтать не смел. С тошнотворным восторгом он пообещал сегодня же вывесить на доску напоминание о важности красивого поведения и поблагодарил Табова отца за то, что он поставил вопрос так деликатно и интеллигентно. После чего обрушился на папаню. Обзывал его некультурным паникером и другими нехорошими словами — слушавшие, должно быть, поверили, что папаня подготовил мятеж и только Табов предок не дал разразиться катастрофе.

Я ждал, что папаня ринется в бой, да не тут-то было. Он лишь мрачно огляделся по сторонам и без единого слова покинул зону праздничных мероприятий.

А развеселившийся Табов предок позвал Таба и остальное семейство на их блюдце: он-де задумал маленькую экспедицию. Отличный пример красивого поведения, с горечью подумал я.

И поплелся за папаней. Хоть и ослаб, как хворая зеленявка, все же хотел выяснить, почему нас надул союзник.

Но оказалось, что папаню теперь заботит нечто другое, причем довольно банальное. Как же он меня разочаровал!

— Об этом позже, сынок, — сказал он. — Я только что вспомнил: нынче день рождения Врупа.

Папаня помнит все дни рождения.

У клерка в отделении межзвездной почты папанина просьба вызвала подозрения. Наверное, его предупредили, что папаня может не уняться и попробует действовать через голову директора. Но, узнав, что речь всего лишь о поздравлении, клерк успокоился. От него всего-то и требовалось, что отправить текст по форме номер три на указанную планету, а уж там Вруп получит поздравительный адрес длиною в ярд, с золотым тиснением и пурпурной бахромой. «Пусть в сиянии звезд тайны Всеотца перестанут быть тайнами и пусть узнает вся планета, что в этот день ты появился на свет!» И тому подобная пафосная чепуха.

А ведь не в обычаях папани пользоваться такими шаблонами. Спекся, должно быть, получив знатную оплеуху на собрании… Но тотчас я отвесил оплеуху себе самому. Правда, мысленно.

Пока папаня уламывал клерка, у меня было время разобраться с моими идеями.

— Пап, — передал я ему узким лучом, как только он освободился, — Табов предок слишком уж уверен, что земная истерия с летающими блюдцами не имеет никакого отношения к нашим замарашкам. Что-то раньше я не слышал от него подобных глупостей.

— Согласен, сынок, — очень тихо, очень «узко» ответил папаня.

— Значит, у него имеется другая причина не желать введения строжайшего запрета мозолить землянам глаза. Пап, а вдруг он хочет, чтобы земляне узнали о нас? Хочет сообщить им о Галактическом Союзе, прежде чем они сделают независимый выбор между жизнью и смертью?

— Продолжай, сынок.

— Так вот, если Табов отец желает чего-то противозаконного, почему бы не предположить, что он над этим уже вовсю работает? Что он вступил в контакт с землянами или готовится вступить?

— Молодчина. Это мои мысли, один в один. Он уже встретился с землянами, или это вот-вот случится. Но сможешь ли ты протянуть логическую цепочку еще дальше?

— Думаю, смогу. — И я с воодушевлением поведал о последнем моем путешествии с семьей Таба.

— Поднимай сестру и братика, сынок, — распорядился папаня, как только я закончил, — а я займусь мамой. Уверен, если мы устроим семейный пикник, — он сузил луч, — на одной секретной полянке, это будет самый что ни на есть красивый туризм.

Не припомню, чтобы когда-нибудь раньше стаи земных облаков были такими мягкими и ослепительно-белыми. Может, и нельзя назвать красивым наше снижение, но между этими облаками мы пролетели, не задев ни единого краешка, нисколечко их не затмив, как и полагается мастерски пилотируемому блюдцу.

И вот под нами лесистая гора с большущим куполом на макушке. Папаня убрал с пульта управления щупальца:

— Приступай, сынок.