Каникулы с чертёнком

К больнице, в которой лежала подруга, мы подъехали уже в темноте. Люська по телефону проинструктировала, куда нужно идти и в какие кусты пролезть, чтобы обнаружить дыру в заборе. Я недоумевала, как она умудрилась так быстро облазить окрестности, но все оказалось проще.

– Днем ко мне Толик приходил, – пояснила Люся. Выглядела подруга очень даже неплохо: щеки розовые, глаза блестят, большой халат накинут на плечи. Она воровато огляделась и добавила тише: – Раз десять! У меня небольшая травма, даже предложили дома полежать, но я…

Я тихо рассмеялась и тут же обрадовалась, что снова могу это делать. Да, нужно забыть жизнь в доме Лаврентьевых, как страшный сон, и возвращаться к нормальной жизни. К учебе и своей мечте. Я не могу помочь Марго, но обязательно постараюсь сделать жизнь других детей чуточку ярче и интереснее!

Забрала у подруги ключ от ее комнаты в общаге и снова виновато посмотрела на Павла. Он же делал вид, что служить для меня таксистом – предел его мечтаний. Я пообещала себе, что обязательно отблагодарю мужчину, пусть и не так, как ему бы хотелось, но… Я что-нибудь придумаю!

Попрощавшись с добрым замом моего дьявольского босса у дверей общежития, я поспешно юркнула к черному ходу: время позднее, через главный могут и не пропустить, но я не сдамся. Тем более телефон поклонника моей подруги мне прекрасно известен. Толик открыл дверь запасного выхода и, оглядевшись, поплотнее запахнулся в куртку, надетую на обнаженный торс. Ноги его торчали из коротких шорт волосатыми палками, и я поспешно отвела взгляд. Это дело Люськи – с кем гулять! И Толя доказал на деле свою преданность. Десять раз доказал.

Когда, избавившись от взволнованно бубнящего про Люську Толи, я вошла в комнату подруги, боль снова набросилась на меня. Она как изголодавшийся волк, будто поджидала меня в темном углу. Я решительно приказала себе перевернуть страницу если не жизни, то хотя бы диплома. Не того, что сгорел вместе с моей комнатой, а того, что восстановил тот… О ком я думать больше не буду.

Уселась за комп подруги и, вставив флешку, ушла с головой в работу. Оказалось, это наилучшее средство от раздирающих душу демонов, и уже под утро я задремала прямо за столом. От звонка встрепенулась и, с трудом отлепив щеку от клавиатуры, прислонила трубку к уху.

– Да?

– Вы придете или нет? – заверещали на том конце так, что я отвела руку. – Предупреждаю, если вы снова отложите запись, я сама вас прокляну!

– Кто это? – пыталась спросонок сообразить я. Перед глазами плясали строчки из ночного диплома, а голова гудела, словно трансформатор. – Ничего не понимаю. Какая запись? Какое проклятие? – И тут я догадалась. – А-а! Бабка?

– От бабки слышу, – обиделась собеседница. – Слушайте, клиент со сглазом пятого уровня, если вы не приедете через полчаса, то можете смело заказывать себе гроб!

– Отлупите куклой вуду? – мрачно усмехнулась я. – Или выбьете глаз шаром для предсказаний?

– Раз такая умная, сама догадаешься! – отрубила ведьма и отключилась.

Я вздохнула и, сорвав с монитора листок с адресом, который прикрепила Люся, поднялась. Потянувшись с хрустом, решилась: а почему бы и нет? Не съест же меня бабулька? Даже если умудрится на лопату меня посадить, то за завтраком подавится!

Я отыскала заначку Люси, о чем мы вчера договорились, и, собравшись, выскочила из общаги. Привычная жизнь: толчея в коридорах, взлохмаченные сонные студенты, переругивания на кухне – осталась за спиной, и я нырнула в утреннюю свежесть города.

Глава 23

Утро началось с дикого крика. Казалось, дом содрогнулся. Лаврентьев мгновенно слетел с постели и несколько секунд пытался понять, где он и что происходит. Сообразил, что из-за Светы остался ночевать в комнате няни, и тут же бросился к выходу. Да так и остался стоять перед распахнутой дверью, не зная, плакать ему или смеяться. Нет, зная. Плакать точно не хотелось.

Внизу, у основания лестницы, прямо на полу сидела Света и верещала так, словно ей зуб без наркоза выдирают. Здоровый.

В светлых волосах «жертвы» торчали спагетти, а по красивому и явно дорогому кружевному белью женщины стекали вязкие алые капли соуса. Из-за угла выглядывала донельзя довольная мордашка Маргариты. И Лаврентьев не выдержал – расхохотался так, что стекла зазвенели.

Света заткнулась и, грозно глянув на Льва, поднялась… чтобы снова растянуться на полу в весьма неприглядной позе. Теперь к хохоту Лаврентьева присоединился и звонкий смех дочери.

– Вы!.. – закричала Света, с трудом собирая скользящие на соусе ноги. – Ты… Вы еще пожалеете!

Отчаявшись подняться, она поползла к лестнице на четвереньках, и Лев оперся о перила, не в силах стоять от распирающего его смеха. С трудом подавив новый приступ, он сжал челюсти и сурово посмотрел на дочь. Маргарита пожала плечами и исчезла на кухне, со стороны которой уже к алому пятну на полу направлялась Анна Васильевна. Без капли осуждения она принялась убираться.