Канкан на поминках

– Да, – достаточно зло ответила я, – именно Соню, только ее, с другими и разговаривать не стану!

Наталья Константиновна открыла было рот, но тут вновь раздалась музыка, и я не сумела сдержать удивление:

– Однако!

– Что вам не нравится? – довольно резко осведомилась директриса, наверное, я ей не понравилась.

– Да вот музыка.

– Она вам не по вкусу?

– Мне нравится Бетховен, а сейчас звучит вещь, которую редко исполняют. Рондо для фортепиано «Ярость по поводу утерянного гроша», никогда не слышала ее в магазине.

Теперь возглас изумления не удержала директриса:

– Вы музыкант?

– Теперь нет, но когда-то закончила Московскую консерваторию по классу арфы.

Наталья Константиновна всплеснула руками:

– Ну такого просто не бывает! Между прочим, я тоже выпускница консерватории и тоже арфистка.

Мы уставились друг на друга. Потом директриса сказала:

– Вот что, пошли в мой кабинет, там и поговорим по душам.

В отличие от торгового зала комната, где сидело начальство, была маленькой, даже крохотной, без всякого намека на цветы и «сухие композиции». Наверное, роскошные орхидеи, розы и хризантемы надоели Наталье Константиновне до зубовного скрежета.

– Кофе будешь? – по-свойски обратилась ко мне коллега по арфе.

Честно говоря, терпеть не могу растворимые напитки, но болтать о том и о сем лучше за чашечкой напитка, пусть даже и отвратительного.

Но меня ждало неожиданное. Директриса включила маленькую экспресс-машину и вмиг приготовила две чашечки отличного натурального кофе.

– Как твоя фамилия?

– Романова.

– Слушай, у тебя была коса? Длинная, до пояса!

– Верно, – удивилась я, – на четвертом курсе отрезала, еле-еле маму уговорила. Все вокруг давно со стрижками бегали, а у меня косища по спине моталась, надоела – жуть!

– Значит, я правильно вспомнила, – улыбнулась Наташа, – у Эммы Теодоровны занималась?

– Да.

– Я тоже. Только старше на три года.

– А как твоя фамилия?

– Амиранова.

– Погоди, погоди, так это ты получила второе место на конкурсе в Варне, когда училась на пятом курсе?

– Точно, – засмеялась Наташа, – я.

– Что же больше не играешь?

– А ты сама концертируешь?

– Нет.

– Почему?

Я растерянно пробормотала:

– Сначала замуж вышла, и потом, кому теперь арфа нужна? В симфонических оркестрах места заняты, а сольные концерты, по-моему, только Дулова и давала. Некоммерческое предприятие арфа.

– Вот и я тоже, – вздохнула Наташа, – замуж вышла, потом развелась, осталась одна с ребенком, пришлось идти в такое место, где деньги платят. Еще хорошо пристроилась, при цветах… Сережку Лаптева помнишь? Ну, контрабас, подающий огромные надежды?

Я кивнула:

– Конечно. У него и мама, и папа в оркестре в Большом играли.

– Родители умерли, – вздохнула Наташа, – а сам Сережка теперь директор кладбища.

– Кто?!

– Могилами заведует. Приезжал недавно в «Лилию» весь в цепях, перстнях и пальцы веером, так что цветы еще не худший вариант. А ты где служишь?

Неожиданно я соврала:

– В детективном агентстве.

– А-а, – не удивилась Наташа, – вот почему ты про Соню спрашивала, небось какая-нибудь жена наняла за мужем следить…

– Ты не поверила, что мне нужен букет?

Наташа звонко рассмеялась.

– Конечно, нет. Извини, но ты не тянешь на нашу клиентку. Правда, иногда прислугу присылают. Но для наемной рабочей силы ты слишком нагло держалась. Лена сразу поняла, что ничего покупать не станешь.

– Как ты их выдрессировала, – покачала головой я, – девушка только улыбалась…

– Она тоже может ошибиться, – пояснила Наташа, – вот позавчера пришел мужик, по виду натуральный бомж, брюки веревочкой подвязаны, на голове панамка грязная, и скупил полмагазина. В трудных случаях, когда продавщица не знает, как поступить, меня зовут на помощь.

– И Соня так делала?

Директриса тяжело вздохнула, вытащила пачку сигарет «Собрание» и сообщила:

– Софья всегда знала, что делать. Просто чутье имела, нюх на людей. Очень активная девушка была.

– Почему была? Ты ее выгнала?

– Софью убили несколько дней назад.

– Да что ты говоришь, – всплеснула я руками, – а кто?

– Не знаю, но думаю, что любовник.

– У нее было много мужчин?

Наташа раздавила в пепельнице недокуренную сигарету.

– Ужасное количество. Конечно, она была необыкновенно хороша собой, однако одновременно и патологически глупа, образования никакого, но мужички-клиенты, а таких тут большинство, просто млели при виде ее ног. От Сони исходила какая-то аура звериной сексуальности. Стоило ей глянуть на представителя сильного пола своими огромными глазами, и все, парни падали замертво.

– Вроде в фешенебельных магазинах не любят, когда продавщицы строят глазки покупателям.

– Верно, я своим тоже запрещаю кокетничать на рабочем месте. Но что девчонки делают в свободное время – никого не касается. Впрочем, Софья ни к кому не приставала, она так жила. Между прочим, многие ее кавалеры часто приходили в «Лилию», салону только выгода была от ее любвеобильности.

– Неужели ни разу никаких неприятностей не было?

Наташа нахмурилась.

– Однажды только.

– И что же произошло?

Директриса промолчала, потом все же ответила:

– Жена пришла и такое устроила!

– Да ну, и что?