Каннские хроники. 2006–2016

А. Плахов. Еще как есть. Василий Сигарев даже решился назвать свою новую картину «Жить» – как в свое время Акира Куросава. Когда в серьезном кинематографе фильм называется «Жить» или «Любовь» – это, скорее всего, означает, что речь пойдет о смерти, о том, как ее, фигурально выражаясь, пережить.

Л. Карахан. Или, наоборот, о том, как сделать границу между жизнью и смертью трудноразличимой, как у Сигарева. Не говорю уже о «Последней сказке Риты» Ренаты Литвиновой, где жизнь просто включена в границы смерти и вопрос, в общем-то, решен.

Д. Дондурей. А может быть, есть какие-то другие гиперсюжеты, наподобие тех, которые недавно появились в нашем кино. Например, фильм «Кококо» Авдотьи Смирновой повествует о том, что получается, когда человек одной страты – психологической, ценностной, моральной, какой угодно – слишком приближается к человеку с другими жизненными ориентирами. Или в Каннах на этот раз царило, как некогда у коробейников, тотальное разнообразие: товар – такой, сякой, любой. Вот вам имена, жанры, сюжеты, мы лишь отбираем кино высшего качества, и ничего другого, никаких концептов составления программы не ищите.

Вопрос простой – ответ, видимо, будет сложный…

Л. Карахан. Простой вопрос всегда на засыпку. Во всяком случае, вот так сразу никакой особый лейтмотив, который был бы впрямую связан с содержательными открытиями, не вспоминается. За исключением, может, одного частного, но неожиданно четко обозначившегося мотива. Все даже удивились: я говорю о белом лимузине, который появляется в «Космополисе» Дэвида Кроненберга. Герой-банкир ездит в нем целый день по Нью-Йорку в разгар банковского кризиса, этого монетарного апокалипсиса. Другой фильм, в котором такой же длинный белый лимузин-стретч фактически становится героем сюжета, – «Holy Motors» Леоса Каракса. Название переводят по-разному. Но прямой перевод «Священные моторы» самый неубедительный. «Священная механика»^[12] – такой вариант, по-моему, точнее передаст мировоззренческий смысл картины, конечно, не имеющей никакого отношения к проблематике автосервиса.

Д. Дондурей. То есть фильм все-таки не про машины?

Л. Карахан. Сам Каракс по поводу этих белых машин сказал, что «они абсолютно в духе времени: показушные и жалкие одновременно. Прекрасно выглядят снаружи, а внутри – грустно, как в публичном доме».

Кадр из фильма «Корпорация “Святые моторы”» (реж. Л. Каракс; 2012)

Если в конкурсе Канн-2012 действительно есть какой-то общий тренд, гиперсюжет, то он, мне кажется, созвучен именно этому образу-перевертышу. Ведь тематически многие фестивальные фильмы вроде бы о любви – и фильм Каракса, и фильм «Вы еще ничего не видели» Алена Рене по мотивам ануевской «Эвридики», и откровенная мелодрама Жака Одиара «Ржавчина и кость», и американский фильм Ли Дэниелса «Газетчик» о любви по переписке…

А. Плахов. Тогда уж и фильм Аббаса Киаростами «Как влюбленный».

Л. Карахан. Да, слово «любовь» активно присутствовало и в названиях – к примеру, «Рай: любовь» Ульриха Зайдля, не говоря уже о фильме, который по всем критериям (и жюри, и прессы) стал главным фильмом фестиваля. В названии этой получившей «Золотую пальмовую ветвь» картины Михаэля Ханеке всего одно слово: любовь.

Кадр из фильма «Вы еще ничего не видели» (реж. А. Рене; 2012)

Но в белом, едва ли не свадебном лимузине каннского конкурса, на бортах которого так ясно написано «любовь», согласитесь, было не просто грустно, но в прямом смысле – смертельно грустно находиться. Потому что holy motor этого прекрасного белого лимузина – не жизнь, а смерть. Не случайно же фильм Ханеке «Любовь» начинается с трупного запаха, от которого только маски спасают полицейских. Они вскрывают квартиру, где в своей постели, как в гробу, лежит убранная цветами покойная жена героя, а сам он после ее смерти ушел из дому и исчез навсегда. Для меня в этом «трупном» зачине уже проявляется определенная двусмысленность по отношению к названию фильма. Любовь как понятие словно закавычивается. У Зайдля – тем более: пожилые венские тетки в погоне за сексуальным удовлетворением отправляются в Черную Африку. «Рай: любовь» – лучше не скажешь.

А. Плахов. Про Зайдля – лучше не скажешь. А вот твое предложение заключить фильм Ханеке в некие кавычки или что-то подобное вызывает у меня полное недоумение.

Д. Дондурей. Да, Зайдль действительно дистанцируется и не предполагает в названии однозначной оценки происходящего.

Л. Карахан. Слово «дистанцируется» звучит почти как эвфемизм, когда любовь на экране претерпевает такие перегрузки и, в сущности, коллапсирует.