Канны для ванны

Опять, что ли, закрытый путь? Короче говоря, расстроил меня Саня. Поэтому дома я с небывалым рвением взялся за работу. Нарисовал три варианта логотипа нового магазина молодежной одежды «Про fashion». На одной странице мощный рогатый бык в модной толстовке и узких брюках, на второй — кепка, на которой нарисован рэпер, похожий на Тимати, а на третьей — голова манекена с галстуком, на котором нарисована голова манекена. Затем набросал два варианта дизайна сайта компании, продающей пуэр, и, наконец, плакат для социальной рекламы о вреде алкоголя. Подросток с лицом старика, бутылкой водки в руках и надписью «Третьим будешь?».

Хотел уж было взяться за последний заказ, но позвонил Новиков.

— Я увольняюсь.

— Что так?

— Не хочет мне Лысак отпуск давать, ну я и послал его.

— Во даешь.

— Да я давно уже хотел увольняться. Надоело.

— Прям давно?

— Ну, с неделю. Так что, Саня, едем. Только у меня бабосиков нет. Я могу автостопом. Давно мечтал попробовать.

— Это интересно. Тоже никогда не ездил. А вариант, кстати, неплохой. Можно что-нибудь поснимать.

— Мне нравится твоя идея.

— Ладно, пойду работать. Мне ж еще неделю дорабатывать придется.

Вот путь чуть-чуть и приоткрылся. Уже неплохо.

Еще и идея с манекеном и галстуком ребятам понравилась. Обещали троечку перевести.

Поперло.

Теперь бы и Олю перехватить, и жизнь будет снова прекрасна, до дня икс, разумеется.

Позвонила Валентина. Вот уж кого не ожидал.

— Александр?

Я не ответил.

— Это Валентина.

— Я понял.

— Боже, мне так стыдно.

— Неужели?

— Да. Я совершила большую глупость.

Я молчал.

— Это непрофессионально. Мне уже вынесли выговор, обещали лишить премии. Но это ерунда. Я не должна была так делать, и теперь очень жалею. Очень. Я испортила вам, то есть тебе репутацию и себе.

Я молчал.

— Просто ты, то есть вы, то есть да, ты, мне нравишься.

— Спасибо. Я уже понял.

— Я не ожидала, что ты... что так... Я тебе совсем не нравлюсь?

— Не совсем. Ну, то есть нравишься немного, но я пока не знаю, достаточно ли этого для чего-то серьезного или нет. Мы снимаем кино, и мне, если честно, пока не хочется разбираться во всем этом. Слишком сложно. Вернемся из Саратова, обещаю, я дам тебе конкретный ответ.

— А мне ты нравишься.

— Я уже понял.

— Дура. Вот дура... — психанула она и отключилась.

И чем вот я ей понравился? Родинка в конечном счете фигня, а вот то, что у нее не все в порядке с психикой, это уже серьезная проблема. Отношения вообще для мазохистов. И чем дольше живешь один, тем сложнее в них вступить. Хотя именно этого она, видимо, и хочет. Впрочем, тут наверняка была замешана и природа. Женщине просто необходимо пророжаться, и хоть внешне это незаметно, уверен, что внутри ее распирает от желания подарить миру розовощекого милого карапуза, а то и двух. Но разве я гожусь для отцовства? Да и о каком отцовстве может быть речь, если у всех нас осталось так мало времени? Просто ничтожно мало.

Фу, только на лишние размышления натолкнула. Жестоко рожать детей перед концом света. И мне стало так жалко всех, что я едва не расплакался. Люди, конечно, те еще сволочи, но не уверен, что без них на земле настанет мир и покой. Вон Олег, хотя с ним не столько весело, сколько удивительно и даже жутковато. Когда у него меняется взгляд или когда чертит в своем блокнотике.

И я снова стал грузиться, стоит ли вообще пытаться кому-то помочь, тем более малознакомому человеку, или лучше забить на все, построить любовь с Валентиной и пожить хоть немного счастливо? А то я прямо получаюсь сама жертвенность. Нет, к черту все размышления. Полочку я знаю давно, а Валентину, можно сказать, вообще не знаю.

Телефон затрезвонил снова, но брать я уже не решился. Пусть мучается. А сам лег спать. Снились кошмары. Одноногие драконы, за которыми охотился Олег, стрелял в них из арбалета и, разумеется, не промахивался. Его стрелы летели точно в левый глаз жертвам, пробивали его, пробивали череп и застревали, как пожилые инфантилы навечно застревают в пещере подросткового сознания. Олег шел медленно к этим драконам, отрезал их большие когти и вешал себе на шею, как бусы. Затем снилось то ли будущее, то ли прошлое, но все, абсолютно все люди ходили в том же прикиде, что и маньяк из фильма «Крик», и пытались друг в друга воткнуть огроменный нож. Втыкали и втыкали, втыкали и втыкали, и по улицам текли багряные кровяные реки. Третий сон, хоть и обошелся без убийств и оружия, был не менее жутким. Мне снился хвойный лес. Просто хвойный лес, безмолвный, неподвижный и темный. Мрачный, гнетущий и безграничный. Это было так страшно, что я едва не поседел во сне. Всегда снились какие-то звуки, разговоры, а тут полная тишина, полнейшая тишина, совершенная. Думать перед сном вредно.

Утром я караулил Ольгу у здания мэрии. Группка девушек, проходящих мимо, заметили меня, помахали, я помахал им в ответ. Не то чтобы надеялся на какое-то продолжение, но мало ли. Однако они захихикали и скрылись из виду. Слава, мать ее. Почти в ту же секунду появилась Ольга, остановилась, заметив меня, не ожидала. Я улыбнулся так искренне и широко, как только смог, и пошел ей навстречу.