Канон

Папа убрал руку от лица и совершенно серьёзно посмотрел на крёстного.

— Страшный, стра-а-ашный Серый Волк и хрупкая беззащитная Красная Шапочка! — сказал он и захохотал в голос. Так вот, кого мне напомнил наряд Флёр. Действительно, неплохо она над Сириусом подшутила! Только, отчего-то по лицу крёстного не было видно, что шутка ему понравилась. Он сидел красный, как рак, и пытался когтем проковырять дырочку в столике для фруктов эпохи Людовика XIV. Или я чего-то не понимаю?

— Вот, это, конечно, было лишнее! — с тоской сказал крёстный, глядя в сторону камина.

— Что ты имеешь в виду? — спросил папа.

— Зря мой друг Дима сводничеством занялся! — сокрушённо пробормотал Сириус.

— Почему — зря?

— Ну, сам подумай... Какая из нас пара?

— Тебе уже восемнадцать, мне ещё тридцать семь... — пробормотал я себе под нос так, чтобы никто не услышал.

— Я, конечно, младше тебя, а она, конечно, старше твоей дочери... — пожаловался крёстный. Папа понимающе кивнул. — А я ещё после Азкабана накопившийся пар не выпустил! — Сириус посмотрел на него: — Послушай, Дэйв, я понимаю, что выглядела эта сценка очень... весело, но...

Папа поднял руки:

— Да не бери в голову, действительно, получилось весело... Я понимаю, что ты...

— Да я в её сторону даже посмотреть боюсь лишний раз, чтобы не давать ей надежды. Хотя... — крёстный покачал головой.

— Влип ты, братец! — сочувственно сказал папа. Я слушал этот диалог и толком не понимал, отчего Сириус оправдывается за Флёр, вломившуюся к нему в костюме Красной Шапочки. Папа, когда веселился, явно что-то скабрезное имел при этом в виду. Зря, конечно. Сириус только на вид такой брутальный, а так... Ему же сейчас по меркам нормального человека всего-то двадцать три года. Или двадцать четыре — нельзя же двенадцать лет Азкабана считать за взросление. Вот, и получается, что он сейчас во вполне романтическом возрасте. И чего он стесняется? Вот, когда оргии устраивает — не стесняется, а с Флёр... Непонятно.

Зашёл Кричер с парой новых подносов, на одном из которых стояла бутылка и небольшая рюмка.

— Собственно, о чём я хотел поговорить... — время шло к ужину, и папа лениво потягивал херес в то время, как мы с Бродягой довольствовались апельсиновым соком. — Алексу предстоят три непростых года, в течение и по окончании которых ему потребуются умения опытного бойца. И при всём при этом он совершенно не подготовлен, — Сириус кивнул, с ним соглашаясь. — Мне кажется, что нам стоит заняться факультативной подготовкой. Хоть я и понимаю, что Лексу, по сути, ничего не грозит до решающего столкновения с Тёмным Лордом, но травм, ушибов и даже потери отдельных органов вроде глаз или ушей никто не отменял. Значит — что? — папа посмотрел на меня, а потом на крёстного.

— Постоянная бдительность! — зачем-то ляпнул я. Отец снисходительно на меня посмотрел:

— Ты знаешь, сейчас начнутся твои тренировки в боевой магии, и ты будешь там так выматываться, что хорошая порка будет тебе казаться благодатью!

Мне ничего не оставалось делать ничего другого, кроме как прикусить язык. По своему опыту я уже знал, что самые страшные угрозы делаются именно таким тихим и спокойным голосом. Пора бояться! Сириус кашлянул.

— Что? — спросил папа.

— Надо помнить, Дэйв, что Га... Алекс здесь не единственный, у кого имеется лёгкий, небольшой такой, — он показал просвет в полсантиметра между большим и указательным пальцем, — недостаток подготовки.

— Ты хочешь тренироваться вместе с Алексом? — спросил отец.

— Да. Более того, я могу его и поднатаскать на первых порах, пока он не приблизится к моему нынешнему уровню.

Папа задумался:

— А ты знаешь, это и впрямь неплохая идея. Ты ведь сейчас ничем особо не занят?

— И не собираюсь! — помотал головой Бродяга. — Я планировал именно заняться подготовкой крестника. И заодно смотаться из дома на некоторое время, — он опять покосился на камин.

— И ещё физическую форму ему привести в порядок? — а что не так с моей физической формой? Между прочим, заклинания не берут кости. Вон, Дамблдор какой тощий — и чёрта с два его чем проймёшь!

— Это, как раз, у меня первым номером в списке. Как и рукопашка.

— Ты только особо не увлекайся, — посоветовал папа. — А то ложное чувство неуязвимости ему выработаешь. Очень неприятная штука при встрече с каким-нибудь другим задохликом с палочкой.

— Не беспокойся, я через всё это сам проходил.

— А жить где будешь?

— Да хоть в конуре! — ухмыльнулся Бродяга. — Главное, чтобы косточек побольше! — и тут он так натурально облизнулся, превратив свой язык в собачий, что я даже поверил, что слаще сахарной косточки для ничего в мире нет.

— Я думаю, что в Хогсмиде можно поселиться, — подсказал папа. — У них там и в трактире есть комнаты, и в гостинице рядом. Единственное, что маскировкой тебе стоит озаботиться.

— А, ерунда! — отмахнулся крёстный. — уж личину-то слепить мне труда не составит.

— А как же то заклинание, что вы использовали для создания карты? — спросил отец. — Уверен, что у Дамблдора тоже есть что-то похожее.

— Какое заклинание? — подозрительно спросил Сириус. — Ты откуда про него знаешь?