Канон

Он убежал и оставил меня наедине с Гермионой. Невпопад я ответил на пару её вопросов, даже толком не слушая, что она мне говорит. Она зачем-то взяла мою сову и убежала. Я было удивился подобной наглости — могла бы хотя бы для вида спросить разрешение — но быстро переключился обратно на свои мысли по поводу Рона и его нового статуса. Главное, что меня волновало в этот момент — то, что надежды Рона на новый “Чистомёт” столь же призрачны, как и на “Нимбус”. У меня в планшетнике была точная информация о том, сколько именно галлеонов сейчас в кошельке Молли. В том, конечно, предположении, что Артур не оставил себе, как обычно, заначку на эту дрянь, что он постоянно глушит. Я даже знаю, что миссис Уизли сделает, дойдя до Косого, — наведается в уголок, куда сердобольные маги относят старьё и подберёт Рону что-нибудь там.

От того, что мой взгляд на мир стал более критическим, Рон не перестал быть моим другом. Я знал, что, если он не получит сейчас “Чистомёт”, он проглотит этот удар и будет с гордостью хвастать всем своей “новой” метлой с барахолки, игнорируя смешки за спиной; как знал и то, что эти смешки не смогу игнорировать я. И оставался ещё вопрос Молли, которая хотела сделать своему любимцу подарок по такому замечательному случаю. Хотела... Но не могла. Я вскочил на ноги и побежал к Сириусу, по пути пару раз хорошенько пнув корзину для бумаг, которая подавилась последней порцией мусора. Корзина благодарно отрыгнула и наконец замолкла.

Сириус нашёлся в одном из кабинетов, где он о чём-то тихо беседовал с Римусом, причём, они сидели не за столом, а в креслах. Увидев меня на пороге, он приветливо мотнул головой:

— Заходи, Гарри!

— О чём это вы тут беседуете? — подозрительно спросил я.

— Да так... — Лунатик отвёл глаза в сторону и покраснел. — О делах сердечных.

— Это какое-то массовое заболевание! — пробормотал я, усаживаясь рядом на стул.

— А у тебя-то по этой части что не так? — поинтересовался он.

— А я хотел, как лучше... — объяснил я. Ничего не поняв из моего объяснения, Римус взглянул на Сириуса.

— А получилось — как всегда! — пояснил тот. Люпин со вздохом кивнул:

— Со мной — та же история.

Мы молча посидели несколько минут, а потом я спохватился:

— Сириус, у меня к тебе дело...

Римус дёрнулся в своём кресле, словно хотел встать, но тут же замер, пришпиленный к месту тяжёлым взглядом Бродяги.

— Ну, что ты всё время самоустраняешься, а? — сердито спросил крёстный. — Ты с нами в одной стае, и покинуть её у тебя не получится!

— Ну, почему же, — сказал я нарочито хриплым голосом. — Выход всегда есть... — я сделал паузу. — Вперёд ногами!

Римус выпучил глаза и чуть не подавился виноградным соком, который пил, а у Сириуса отпала челюсть. Ещё несколько секунд их вытянувшиеся лица напоминали портреты на стенах, а потом они дружно расхохотались.

— Предупреждать надо! — сказал Лунатик, отсмеявшись. — А я-то грешным делом думал, что у нас один лишь Бродяга такой больной на голову. Рассказывай, что у тебя там.

— Ты помнишь метлу, что ты мне подарил? — спросил я крёстного. — Ты не обидишься, если я её продам?

— Гарри! — строго сказал он и полез в карман за кошельком. — Тебе, что, денег не хватает?

Я объяснил ему, в чём дело. Сириус сразу понял, зачем мне это нужно, и мы начали обсуждать план.

— Ты же понимаешь, что принять “Нимбус” за “Чистомёт” может только редкий знаток мётел! — сказал Сириус.

— Ну да, — подтвердил Римус. — И прутья другие, и черенок, да ещё у “Нимбуса” этот их фирменный изгиб, для которого берутся самые близкие в земле ветви Гремучей Ивы.

— А главное — на нём выгравировано “Н-И-М-Б-У-С”! — веско добавил крёстный.

— Без паники! — ответил я. — Только без паники! Во-первых, Рон не то, что “Нимбус” от “Чистомёта”, он даже самолёт от аэроплана отличить не сможет!

Бродяга с Лунатиком переглянулись и опять заржали.

— Во-вторых, — сказал я после паузы, — надпись можно удалить и сделать новую.

— Но там же гравировка! — взмолился Римус. Крёстный, что-то смекнув, остановил его движением руки:

— Погоди! — и уже ко мне: — Ты что придумал?

— Тот мелок, которым мы рисовали септаграмму... — напомнил я. Его лицо просветлело. Люпин по-прежнему ничего не понимал.

— Магика Крета, — пояснил крёстный. Римус кивнул, узнав название.

— В общем, так... — сказал я. — Молли вышла отсюда двадцать минут назад. С её комплекцией она уже должна быть неподалёку от Косого, а там ей ещё проверить, нет ли Артура в баре Дырявого Котла, потом купить Рону новых пижам, и только после этого...

Сириус уже вернулся с моей метлой, а Римус начал выводить на ней “Чиста мёд”.

— Если ты именно так напишешь, то, боюсь, даже Рон почует подвох! — сказал ему я. — Нет, он, конечно, не поймёт, в чём дело, но мысль на задворках его сознания будет биться, как птица в клетке!