Каньон-а-Шарон

Нетания - город маленький. Вдоль моря идет бульвар, широкий, как шоссе, с пальмами на разделительной полосе. От него по одну руку - квартала два к железной дороге, по другую - квартала четыре к морю. В зелени лавров, акаций и пальм город был бы очень красив, если бы его покрасили, но как-то все не до этого. Стены домов покрыты грязными разводами, на окнах ржавые решетки. На всех этажах сохнет на веревках белье. Только у моря красиво: вся улица вдоль берега над крутым обрывом - высокие гостиницы. Это для туристов: Нетания, как здесь считается, - жемчужина Средиземноморья.

Мы с Ирой, возвращаясь вечером из родильного отделения Ланиадо, прошли по этим приморским улочкам к центру. Гай родился в суматохе первого дня, словно, как самолет, дотянул до посадки и три часа еще раздумывал, что ли, медлил, прислушивался к тишине, когда мы все задыхались в тесноте случайной квартиры. Был первый весенний хамсин[1], раскаленный воздух пустыни надвинулся на город, обложил ржаво-розовыми, как окровавленная вата, песчаными тучами и завис неподвижно. Улицы опустели. Потом говорили, что такого хамсина и не упомнят на побережье.

[1] Ветер, несущий горячий воздух пустыни.

К вечеру хамсин сломался, бриз разогнал грязные тучи. Справа, сразу за парапетом, начинался сплошной черный провал моря и неба, а слева горели яркие огни и гремела музыка. Мы дошли до красивой приморской площади. Вокруг нее стояли столики, за ними сидели люди. Сновали официанты. Вдаль уходила улица Герцля, гирлянды электрических шаров, а под ними - праздничная перспектива столиков, за которыми пили и ели сотни людей, словно весь город превратился в один огромный зал пиршества. Мы шли в неторопливой толпе, под ногами шныряли малыши, и вокруг звучала разноязычная речь.

Мы стали дедушкой и бабушкой, но слишком отупели от всего пережитого за день и радоваться не могли.

- Может, водки выпить, бабушка? - предложил я.

Похожий на Альберта Эйнштейна дядька ринулся к нам от своей уставленной бутылками зеркальной стойки:

- Русские? Какой хотите водка? Хотите "Столична", "Смирновска", "Посольска", хотите наш "Голд"?

- Водку не хочу, - сказала Ира.

- Виски, бренди, коньяк, джин, граппа?

Нам нельзя было задерживаться - Коля остался в больнице, четыре наши старухи, потрепанные хамсином, были дома одни.

- Что это - граппа?

- Итальянска виноградна водка, не будете жалеть.

Мы выпили у стойки граппу. Хозяин, родом из Польши, торопливо рассказывал про какого-то русского капитана Нечипоренко. Я вытащил деньги:

- Не знаю, тут хватит?

- Вы мои гость, - отстранил он деньги. - Все будет карашо. Главное терпение.

Это мы уже слышали в больнице. Я спросил:

- Хорошо идут дела, туристов много?

Мне казалось, что с частниками надо говорить так.

- Какие туристы? - сказал он. - Откуда туристы? Кто сюда поедет? Тут нет казино, нет герлс, как это - девушки, стрэптезейшн, нет ничего, есть социалистическая партия и арабские террористы, вам это надо? Это никому не надо.

- Тут мировые святыни.

- Люди хотят поехать развлекаться, а не получать выстрелы.

Мы заспешили, и Ира ухватилась за меня. Вокруг за столиками по-домашнему развалились в креслах отяжелевшие мужчины в распахнутых рубашках. Женщины, утвердив среди тарелок локотки, тараторили друг с другом на всех языках.

- Как он угадал с граппой, - удивилась Ира. - Потрясающе, да?.. - она чуть не споткнулась о ползающего под ногами малыша. - А прибедняется, как русский мужик: туристов нет. Да тут яблоку упасть негде.

- Ира... тебе не кажется... - я сам еще не верил своей догадке, - что эти люди не похожи на туристов?

Потом Коля мыл тарелки в одном из этих ресторанчиков, изумляясь, как мало среди объедков попадается бутылок из-под спиртного и как много пропадает доброкачественной еды. Совершенно не тронутые дорогие пиццы, ароматные, изысканные, огромные, красивые, как керамические медальоны, выбрасывались, как гнилые помидоры. Как-то хозяин разрешил Коле взять домой две, не вычитая за это из заработка. В полночь Коля вышел с пиццами в картонных футлярах, хозяин за его спиной с грохотом опустил стальные жалюзи, запер замок и включил сигнализацию. Где-то еще домывали из шлангов пластиковые столы и кресла, потоки воды бежали по брусчатке, пустая и влажная Кикар Ацмаут волшебно сияла в свете мощных электрических шаров - во всей стране, до самых далеких кибуцев у подножья Голанских высот, умудренные опытом, не гасят ночами свет. Принеся нам пиццы, Коля поднял бокал красного "Хеврона" за тех, кто по-французски, английски, на немецком и идиш, румынском и польском, по-грузински, молдавски и по-русски говорил за столиками ресторанчиков и кафе - за жителей города Нетания, за нас.