Канон Смерти (СИ)

- Потому что одно дело - искренне верить в то, что говоришь, а другое - знать правду, - ответил Кхайнэ. - Твой друг считал это правдой, и поэтому ты не услышал лжи. Многие даррей, - кхаэль с отвращением выплюнул это слово, сопроводив образом оскорбления, нанесенного им всему крылатому роду, - действительно бескрылы, но не потому, что крыльев у них нет, а потому, что верят в ту же ложь, которую навязали тебе. Они не знают и не умеют развить в себе даэйрскую кровь. Дойдешь до стола сам или нам тебя покормить?

Вот еще, кормить они его будут... чтобы чужие руки перед носом мелькали и, чего доброго, дотрагивались? Нет уж.

- Сам дойду, - буркнул Рей. И, упрямо дернув ухом, сполз с

лежанки. Ноги подгибались, немилосердно шатало из стороны в сторону, но до стола он все-таки добрел и на ближайший к еде стул успешно плюхнулся. Проще было не задумываться ни о чем и не вспоминать, жить здесь и сейчас, единственно происходящим. Забыть. Навсегда забыть что, то было, вычеркнуть из памяти и судьбы. Вон, мясо вкусное, вкуснее, кажется, в жизни не пробовал.

Рей не замечал, что рычит над тарелкой, как пес над костью. Понаблюдав за этим, Кхайнэ вышел из комнаты и поманил за собой приятеля. Не стоило сейчас мешать ребенку, пусть поест и осмотрится.

Оба уселись на крыльце, подставив лица солнцу и вслушиваясь в размеренный звон молота в кузне на заднем дворе. Мимо дома шастали туда-сюда гвардейцы в бело-зеленых мундирах и городская стража с гербом Дома Тирин на покрытых цветной эмалью оплечьях. Неподалеку тянулись ряды казарм, а за ними белело полукольцо внутренней стены, отделявшей дворец и парк от остальной крепости. День перевалил за середину, солнце ощутимо припекало, и Кот снял коричневый дорожный кафтан, сменивший в городе тяжелую наемничью куртку. За воротом тонкой фирсановой рубашки блеснула тонкая золотая цепочка. Прислонившись спиной к потемневшим от времени деревянным перилам и перебросив одежду через руку, кхаэль внимательно уставился на Айфира.

- Ну, что скажешь? - спросил он тихо.

- Скажу, что это не лезет ни в какие ворота, - мрачно пробурчал тот. - Я бы тех, кто изуродовал ребенка, побрезговал даже съесть. Только вот, делать-то что мы с ним будем? Ты подумал?

Кхайнэ покачал головой, тяжело вздохнув.

- Я не могу сбагрить его на сторону какой-нибудь вдовушке, ты же понимаешь. Вдумайся, Айфир, абсолютный эмпат с даром Смерти! Он меня дозвался не просто так, а через Жнецов. Они за ним, представь себе, стаями летают, только видит он их исключительно под дурью. Представь, что случилось бы, погибни этот мальчик в руках извращенца?

Даэйра перекосило. Он живо представил себе, как мальчишка, покинув истерзанное тело, через несколько часов возвращается в Канси злобным, обиженным, ненавидящим все живое духом, а через полгода-год город и окрестности вымирают до последней вороны.

Потому что - одно дело некромант, поднявшийся после неудачной смерти, и совсем другое - необученный ребенок, наделенный сырой мощью и посмертной ненавистью.

Даэйрский ребенок, отпрыск крупнейших хищников на планете.

- Оценил, да? - хмыкнул Кот. - Понимаешь, почему возиться с ним придется нам?

О да, Айфир понимал. Другие просто сделают это маленькое чудовище еще страшнее. А сейчас еще есть возможность его приручить, и если не сгладить обиду, то хотя бы доказать, что кроме сволочей в мире есть и заслуживающие доверия разумные.

- А Дим-то знает, что ты собираешься оставить мальчишку ему? - даэйр покосился на приятеля. - Он, вроде как, не большой любитель мелких.

- Он тоже не слепой, - отозвался тот. - Ну поворчит, ну матюгнется пару раз. Присмотреть за ребенком мы так и этак обязаны, иначе бед не оберемся.

И ведь не поспоришь. Но никто из них не знал, как обращаться с детьми и не умел их воспитывать. Оставалось надеяться на то, что Рей, все же, обременен хоть какой-то моралью и сам не скатится до одержимого ненавистью убийцы всего живого.

4. Глас мира

Эйранес Ровеанна ан Тирин стояла возле распахнутого настежь высокого окна и с упоением вдыхала свежий воздух, наполненный садовыми запахами с ноткой уже засыпающего внизу города. Да, дворцовый медик, и не только он, строго настрого запрещал устраивать в покоях сквозняк, но духота была еще более невыносима, чем смертоносный для нее холодный ночной ветер. И лучше вволю надышаться, чем продлевать и без того короткую жизнь, прячась от внешнего мира за толстыми стенами и боясь каждого чиха. Она бы и пылающий за спиной камин погасила, если бы хватило вредности. Рев пламени раздражал, нарушал тишину ночи. Хорошо хоть слуги знали, что беспокоить ее в такое время не стоит. А личная горничная, пользуясь благоволением госпожи, вовсе упорхнула на свидание с поваром. И хорошо. Если у них там все сладится, надо будет дать ей подъемные...

В груди начинало зарождаться знакомое, даже привычное жжение.

- Ровен, - тихий шорох воздуха обозначил телепортацию, знакомый голос звучал с мягкой укоризной. - Не стоит из одного лишь чувства протеста сокращать время, которое ты можешь потратить с пользой.