Кантата победивших смерть

Дверь распахивается, отбрасывая Пола внутрь дома. Подошвы его кроссовок со скрипом скользят по деревянному полу. Пол приседает, опускает плечо, пытаясь надавить им на дверь, восстановить безвозвратно утерянное равновесие. Ноги перестают скользить и цепляются одна за другую, отчего он падает на колени. Дверь из стеклопластика отодвигает его в сторону.

Мужчина распахивает дверь до отказа, прижимая ею Пола к стене, продолжает давить. На белую дверь падает тень планетарного затмения, чужак — темная сторона Луны.

Незнакомец выкрикивает: «Я только поговорить! Впустите! Не прогоняйте!» Он дергает дверь на себя и бьет ей Пола. Мужчина и дверь превращаются сначала в примитивный механизм, потом в работающий на высоких оборотах поршень.

Удары двери по телу мужа и тела мужа об стену производят глухие, мерзкие, бу́хающие звуки. Они заглушают крики Пола. Двери и половицы вздрагивают, их маленький домик сдувает страшный серый волк.

Натали быстро преодолевает короткое расстояние до кухни. Она опрокидывает большую голубую кружку, до половины наполненную водой, которую совершенно зря пила раньше, тыльной стороной руки смахивает динамик и хватает с разделочной доски большой кухонный нож.

Входная дверь с грохотом закрывается. Крики незнакомца становятся громче.

Натали вопит: «Уходи! Оставь его в покое!» — бежит обратно в гостиную, держа перед собой нож, как фонарик. Глаза Натали привыкли к полумраку в доме.

Ее муж сидит на полу, пытаясь подняться на ноги. Кровь течет по лбу и капает из раны на правом локте. Мужчина приседает перед Полом на корточки, нависает над ним, его вид демонстрирует неоспоримое существование силы земного притяжения. Здоровенные лапы хватают Пола за плечи и, заключив в медвежьи тиски, поднимают на ноги. Левая рука Пола прижата к боку. Пол отбивается свободной рукой, отталкивает лицо чужака от своего лица. Мужчина выкрикивает какую-то тарабарщину, полную взрывных согласных звуков, вдруг замолкает, словно исчерпав запас нового безумного языка и закончив некий тайный ритуал, и несколько раз подряд кусает Пола. Укусы скоротечны и неглубоки. Они напоминают молниеносные выпады змеи. Зубы незнакомца выбирают разные места. За считаные секунды он кусает Пола за руку, грудь, шею, лицо.

— Впустите, не прогоняйте.

Футболка на мужчине разорвана и на левом плече у самой шеи покрыта алыми пятнами. По рукам и туловищу пробегает дрожь. Он рыгает, со стоном выдавливает из себя нечто напоминающее «нет». Трясет головой, отворачивается, как будто вид крови расстраивает или злит его, но кусать не перестает.

Натали, вскинув нож, бросается поперек комнаты.

Пол обретает равновесие, противники стоят выпрямившись. Мужчина все еще стискивает туловище Пола в своих ручищах. Пол последний раз выбрасывает правый кулак, попадает незнакомцу в глаз. Мужчина визжит, лает, делает два широких шага вперед, приподнимает Пола и тащит его в угол гостиной. Налегая сверху всем телом, он бьет Пола затылком и шеей о толстое дубовое сиденье античного кресла-качалки, доставшегося Натали от бабушки. При столкновении раздаются влажный хлюп и резкий хруст.

Натали наносит удар ножом, целя в середину спины незнакомца, однако он успевает полуобернуться и отклонить удар. Нож чиркает его по левой лопатке, оставив на ткани и коже параболический надрез.

Мужчина разворачивается лицом к Натали. Он средних лет, лысоват, своей неприметностью напоминает каждого и никого в отдельности. Возможно, жил где-то по соседству, а может, и нет. Лицо искажают тупая, первобытная ярость и страх. На губах пузырится слюна пополам с кровью. Он что-то кричит, Натали не слышит — она сама кричит.

Натали вскидывает нож и тыкает им в толстую шею. Мужчина блокирует лезвие голыми руками, неуклюже отмахивается, получая глубокие порезы ладоней и подушечек пальцев. Он кричит, но не отступает. Хватает Натали за запястье. Руки верзилы горячие, скользкие от крови, он тянет ее к себе, на себя. Даже сквозь прикрывающие живот легинсы она чувствует чудовищный, лихорадочный жар.

Мужчина кашляет ей в лицо, дыхание — как из ядерного реактора. Треснувшие губы кривятся и дрожат, мелькают вспышки улыбок, оскал зубов. Язык возбужденным угрем вертится в овале рта, заполненном густой, вязкой пеной.

Сплошь один рот. Рот открывается.

Натали уклоняется и одновременно толкает коленом в пах незнакомца, но без твердой опоры ей не удается вложить в удар достаточно силы.

Мужчина заламывает ее правую руку за голову. Быстро хватает ртом снизу за предплечье и смыкает зубы. Тонкая толстовка — слабая защита. Натали кричит, роняет нож. Ей хочется отдернуть руку, но она инстинктивно боится оставить клок мяса в зубах незнакомца. Ощущение грубого нажима в сочетании с острой жгучей болью — такой она еще никогда не испытывала — передаются всей руке даже после того, как мужчина отпускает Натали и она плюхнулась на диван.

Верзила сжимает и разжимает кровоточащие кулаки, коротко, громко всхлипывает, словно от осознания чего-то сломавшегося у него внутри и того, что сломал он сам. И опять лай. Этот гребаный лай.