Канцелярская крыса. Том 1

Это неприятное сходство усиливалось тонкими синеватыми губами и ртом, окостеневшим в полуоткрытом положении, что придавало его лицу выражение неприятной рыбьей усмешки. Внешние стороны ладоней потемнели, кожа на них стала грубой – явное следствие постепенного превращения человеческой конечности в плавник. Радужка в глазах Бойла, бывшая прежде прозрачной, едва различимой, полностью растворилась, объединившись со зрачком. Веки стали совсем крошечными, ресницы выпали, и глаза теперь заметно пучились, выпирая из черепа.

От взгляда этих новых, по-рыбьи ленивых глаз Герти хотелось спрятаться за стойкой, но именно сегодня у него такой возможности не было. Сегодня эти глаза были устремлены на него на протяжении многих часов. Возможно, подумал Герти, он будет последним, что этим глазам суждено увидеть.

– Прошу. – Герти водрузил на стойку накрытое серебряной крышкой блюдо. Вышло торжественно, как на званом ужине в дорогом ресторане, где еду разносят вышколенные и опытные официанты. – «Мортэ под соусом пикан».

Бойл впился взглядом в крышку, безотчетно облизывая губы. Язык у него стал с синеватым отливом, узкий и гибкий. Не язык, а какой-то плоский донный червь… Бойл, судя по всему, не замечал происходящих с ним изменений. Сначала это казалось Герти странным, но потом он понял. Океан, в котором разум Бойла проводил в последние недели большую часть времени, убаюкал его до такой степени, что лишил возможности адекватно воспринимать свою природу. Волны вечного прибоя на первых порах сгладили, а потом и смыли черту на песке, по одну сторону которой находился человек, а по другую – холоднокровное чешуйчатое существо, чьи предки видели мир еще за миллионы лет до появления человека разумного.

«Его дни и так сочтены, – подумал Герти, надеясь, что дрожание души не передастся пальцем, взявшимся за крышку блюда. – Не через неделю, так через две ему пришлось бы переселиться в подвал. Великая рыбная империя Бойла разрушилась, еще не успев вознестись из пены, сломанная его собственной алчностью. Так что в некотором роде я делаю ему услугу. Да, лучше всего думать именно так. Он умрет мыслящим существом, а не бездумной рыбиной, пучащей глаза в крохотной вонючей луже. Так будет лучше. Ему и всем им».

Кроме Бойла в притоне было еще пятеро – четверо из его обычной свиты и, конечно, Щука. И все они сейчас тоже неотрывно глядели на серебристую крышку, широко раскрыв глаза. В этих мерцающих глазах Герти видел самую настоящую алчность. Не рыбью, но вполне человеческую. Никто из них не осмелился сказать и слова, пока Бойл неуклюже повязывал теряющими подвижность пальцами салфетку себе на грудь. Но каждый из них в этот миг был способен на убийство.

– Voilà! – объявил Герти на французский манер и снял крышку. – Прошу к столу.

Фугу, расположившись на самом изящном блюде, ничем не напоминала смертельную ловушку. От нее не веяло опасностью, лишь тонким и удивительно нежным запахом поджаренного мяса в сочетании с ароматом каперсов и шампиньонов. Герти применил все свои способности, чтобы сервировать ее достойным образом и скрыть всякий посторонний запах.

Рыба была разделена на дюжину ломтиков нежно-розового, как кораллы, цвета, и переложена листками свежей зелени. В янтарных озерах соуса плавали крошечные жемчужинки чеснока. Герти и сам с трудом оторвался от этого зрелища. Сложно было поверить, что в этой изысканной красоте спряталась смерть, невидимая и неумолимая, как скрывающийся под поверхностью воды хищник.

– Выглядит прелестно… – пробормотал Бойл, двузубая рыбная вилка в его лапе задрожала. – Значит, это и есть твое хваленое «Мортэ»?

– Оно самое. – Герти отвесил короткий, исполненный достоинства поклон, как это делают шеф-повара в роскошных ресторанах Айронглоу. – Вершина рыбной кухни мира, самое величайшее блюдо из всех, которые когда-либо были созданы человеком. Между прочим, во многих странах его рецепт сохраняется как величайший секрет, к нему допущены только королевские повара, и то в строжайшей тайне… Прошу вас.

Бойл не оторвался бы от блюда, даже если бы над его плечом возник ангел и возвестил о наступлении Судного Дня. Не в силах больше сдерживаться, он подцепил вилкой ломтик запеченной мякоти и потянул его в распахнутую в вожделении пасть, из которой свисала нитка мутной слюны.

«Стойте! – едва не вскрикнул Герти. – Не надо! Это яд!»

Но ничего не сделал. Да и не мог сделать, тело бы не подчинилось.

Мгновение, и кусок фугу беззвучно нырнул в рот Бойла. Еще одно, и тонкие, по-рыбьи очерченные губы сомкнулись. Челюсти Бойла очень медленно и осторожно начали двигаться. Глаза мгновенно затуманились, словно кто-то покрыл их изнутри слоем матового лака. Зрачки превратились в равнодушные черные точки. Герти наблюдал за ним, сам внутренне окаменев.

«Отравитель. Убийца».