Канцелярская крыса. Том 2

Угольщики взвыли от возбуждения.

– На трон его! Средней прожаренности! С корочкой!

– Г-господа, это какая-то дурная шутка, это… Вы ведь… Я… – Слова стали изливаться из него сами собой, будто рождали их не голосовые связки, а содрогающийся в спазмах желудок. – Это ведь нелепо, в конце концов, я… Я ничего дурного вам не сделал!

– Устраивайся поудобнее, мистер сыряк, – удовлетворенно заметил Паленый, наблюдая за тем, как его собратья, перхая и хрипя, тащат Герти к почерневшему от копоти. – Эту штучку мы называем троном. Не сучи ногами, или боишься, что перепачкаешь сажей брюки?.. Ну да, немного закопчено, не обессудь, видать, кто-то из предыдущих гостей перепачкал. Да не бейся ты, сыряк, никто еще от щепотки пепла не умирал… Мы сейчас ее тряпочкой…

– Оставьте меня! – взвыл Герти, ожесточенно вырываясь и суча ногами, чувствуя, как страшный жар уже разгорается у него в животе. – Прочь! Прочь!

Паленый ухмыльнулся, протирая куском грязной ветоши сиденье, густо покрытое жирной сажей и тусклыми потеками желтоватого жира.

– Да, выглядит, может, не сказать чтоб изящно. Не как те роскошные штуки, что мистер Чипендейл у себя в витринах выставляет и на которых вы, сыряки, нежите свои роскошные упругие задницы. Это, брат, конструкция другого рода, куда более сложная. Философская. Не веришь? Она позволяет человеку выйти за пределы его скудного мировоззрения, ощутить себя в другом теле. Ощутить чужие чувства так явственно, как свои собственные. Удивительный аппарат, тебе он понравится. Ты думаешь, что ты, такой чистенький, налитый влагой, припудренный, можешь понять нас, презренных угольщиков? Можешь сверкнуть своими беленькими зубами и бумажником, чтоб мы рухнули перед тобой на колени? Нет, мистер сыряк, ни черта ты не понимаешь нашего брата. Даже краешком не понимаешь. Но ты не переживай особо. Потому что этот философский аппарат покажет тебе, каково это – быть угольщиком.

Герти взвыл, рванувшись всем телом, но угольщики держали на совесть. Их обожженные, полуистлевшие, грязные, покрытые копотью и коростой руки были сильны, как стальные прутья. И даже там, где запеченная плоть трещала, сдаваясь и осыпаясь, он не мог вырвать себе и дюйма свободы.

– Регулятора тут покамест нет. – Паленый вздохнул, выбросив в воздух еще одно облачко быстро тающего пепла через сгоревший нос. – Это ведь в некотором роде прототип, несовершенная конструкция… Поэтому интенсивность ощущений приходится вручную подбирать. Тут, в общем-то, весь вопрос в том, сколько дров подложить в топку и каких. Если сухих и побольше, моральное воздействие начинается практически сразу. Некоторые сперва кричат, потом затихают. Другие наоборот. И этот запах… Ты никогда не узнаешь всю подноготную человека, если не увидишь его глаза, когда он вдыхает запах своего же паленого мяса. Удивительное ощущение. Ну а для тех, кто поупрямее, есть и сырые дрова. Это долгий метод, иногда может занимать день или два… Тоже интереснейшее воздействие. Сыряк сперва вырывается и кричит, потом успокаивается, потом начинает ерзать, а лицо делается задумчивое, ну как у философа…

– Оставьте меня! – взвыл Герти, судорожно дергаясь в хватке обугленных конечностей. – Канцелярия! Я из Канцелярии!

Паленый с жуткой ухмылкой, обнажавшей тронутые пеплом губы, потрепал его по плечу.

– Да тут, почитай, все из Канцелярии, приятель. И, заметь, это пока еще трон холодный. А как станет припекать, у тебя фантазия еще и не так разойдется, это уж ты мне поверь. Хоть Папой Римским себя назовешь. Верно говорю?

Угольщики одобрительно загудели.

– На трон его!

– Жареный король! Коронация Жареного Короля!

– Топку-то прочистите, золой все забито…

– Одежду срывай! Кто ж в кожуре запекает?

Герти знал, что у него только один шанс. Другого ему никто не даст. Смертельный ужас, охвативший его, придал не только сил, но и находчивости, коротким сполохом породив единственно возможный план действий.

Смело и дерзко. Как полковник Уизерс.

Как только с Герти стали стаскивать пиджак, он сделал вид, что сопротивляется, но только для того, чтобы хохочущие угольщики, борющиеся с рукавами, оказались совсем близко.

Один шанс из сотни. И помоги ему невидимый покровитель из Нового Бангора…

Герти дернулся вниз, вынуждая наседавшего угольщика нависнуть над ним, а потом резко выпрямился, вложив в короткий рывок всю силу спины и ног. Удар, с которым его голова врезалась под подбородок противнику, нельзя было назвать ни сильным, ни стремительным. Будь на месте угольщика обычный человек, какой-нибудь грабитель из Скрэпси, ему не удалось бы вышибить из его пасти даже старого зуба. Но угольщику этого хватило. С жутким хрустом его нижняя челюсть оказалась смята, обнажив крошащуюся, как уголь, кость. Вниз посыпались куски кости, черные и неровные, как вытряхнутый из печи шлак.

– Ау-у-уа-а-ах! – Угольщик от изумления и боли выдохнул целое облако пепла, отчего на несколько секунд все помещение оказалось затянуто черным туманом, точно чернилами осьминога.