Канцелярская крыса. Том 2

«Заткнись. Значит, хочешь узнать, кто я? Меня зовут Гай Норман Уизерс, я полковник британской армии. Сорока шести лет, холост, родился в Колчестере, что в графстве Эссекс…»

«Кажется, вы стали известны далеко за пределами Эссекса», – заметил Герти, не удержавшись.

«Меня изрядно поносило по миру, – без особого энтузиазма согласился полковник. – Причем не по самым приветливым и спокойным его уголкам. Так уж сложилось, что всю жизнь меня тянуло туда, куда нормальных людей не заманишь даже генеральскими погонами. Если где-нибудь в Западной Африке, в тысяче миль от цивилизации, обнаруживалась дыра, в которой пресной воды не найти даже за золото, где солнце выжигает все живое, окрестности кишат ядовитыми гадами, а туземцы используют в качестве валюты уши бледнокожих, судьба непременно складывалась так, что я оказывался там в течение недели».

«Беспокойная у вас, должно быть, жизнь».

«И, уверяю, я бы не променял ее на жизнь кабинетной крысы! – не слишком вежливо отозвался полковник. – Да, судьба порядком потрепала меня, но я вроде бродячего пса, который побывал в большем количестве потасовок, чем имеется родинок на заднице королевы Елизаветы. Никак не мог остепениться. То отправлялся подавлять бунты на плантациях, то собирал экспедицию в Анды, то подписывал контракт с Королевским географическим обществом на поиски экспедиции Франклина… Беспокойные были времена, не стану спорить. Но знаешь, Уинтерблоссом, даже кусок черствой маисовой лепешки, запитый затхлой трюмной водой, кажется сладким, когда понимаешь, какой ценой его добыл. Черт. Тебе не понять. Жидкая кровь, другое поколение… Вам бы лишь пачкать бумагу, сочиняя меморандумы и формуляры. Иногда я с ужасом думаю, что ждет Британию, когда подобные вам начнут заводить повсеместно свои правила. Из нации дерзких исследователей и отважных покорителей мы сделаемся подобием разваренной овсяной каши, размазанной по глобусу!..»

«Ближе к делу, полковник, – пробормотал уязвленный Герти. – Как вы оказались у меня в голове? Не припоминаю, чтобы я рассылал приглашения».

Полковник Уизерс печально усмехнулся. Герти отчего-то ощутил это, причем в мелочах, вплоть до морщин на лице полковника, опаленном светом тропического солнца, обожженном морозами и выдубленном тысячей разных ветров. Кажется, морщины были единственным способом, которым это лицо было способно выражать чувства.

«Будь уверен, я бы не полез в твою голову даже если бы мне заплатили соверен за вход, – пробормотал он. – Дело в том, что я имею сомнительную честь именоваться единственным в мире победителем Нового Бангора. И, раз на то пошло, единственным его пленником».

«Мы все тут пленники, – заметил Герти. – Я уже знаю, как работает эта штука. Остров не спрашивает, он просто зовет. И сопротивляться этому зову невозможно. Поверьте, я знаю, что такое быть приговоренным к заточению здесь: я живу в Новом Бангоре уже несколько месяцев!»

Полковник невесело усмехнулся.

«Зов!.. В свое время я отдал бы правую руку по локоть за то, чтобы услышать его! Увы, единственное, что мне приходилось слышать в океане, – это зов ищущих друг друга китов и крики чаек. Я никогда не слышал зова Нового Бангора, хотя и представляю, как он звучит».

«Так вы не слышали зова?» – удивился Герти.

«Остров не звал меня. Это очень древний, хитрый остров. Он чувствовал, он знал, что полковник Уизерс в силах вырвать все его мерзкие тайны, стоит ему только пришвартоваться у берега. Да, он боялся меня».

«Боялся? Это ведь фигура речи или…»

«Нет, – резко ответил полковник, и Герти показалось, что его ледяные глаза в этот миг сверкнули. – Никакая не фигура. Этот твой Брейтман, как и многие чистоплюи, горазд болтать, но он не рассказал тебе главного. Новый Бангор не просто существует в каких-то там слоях и глубинах. Это не просто аномалия, зона клокочущего нематериального, это…».

Для того чтобы задать следующий вопрос, Герти понадобилось не меньше мужества, чем для того, чтобы взглянуть на готовящийся к обряду трон, уже очищенный от копоти и блестящий.

«Что такое Новый Бангор?»

Ему показалось, что полковник посмотрел на него с необъяснимым сочувствием. Как человек, который единожды увидел брезжущий рассвет, смотрит на того, кто всю свою жизнь прожил под землей в вечном мраке.

«Не знаю, – ответил он непривычно тихо. – И иногда кажется, что не хочу знать. Знаешь, на своем веку я повидал многих существ, с которыми не хотел бы встретиться вновь и о которых определенно не стал бы рассказывать дамам на благотворительном обеде. Деспотичные князьки из Южной Америки, вершащие кровавое правосудие по своему усмотрению. Опьяненные зельем каннибалы Соломоновых островов, соревнующиеся друг с другом в изуверских ритуалах. Хладнокровные тигры-людоеды из Индии. Коварные и смертельно-опасные ядовитые змеи Суматры… Иногда мне кажется, что Новый Бангор взял от них всех понемногу, но… Черт, – полковник кашлянул, – это, верно, звучит полной сумятицей, и неудивительно. Пока я был материален, куда чаще упражнялся в стрельбе из винчестера, чем в риторике…»

«Вы хотите сказать, что Новый Бангор…»