Канун дня всех святых

Змей поднимался. Хвост из четырех мальчиков кричал, требуя пополнения!

И они его получили, когда мальчик, выряженный Пещерным человеком, рванулся и ухватился за ноги, а его примеру последовал мальчик под маской Смерти с небезопасной косой в придачу.

– Полегче там с косой!

Коса упала в траву и осталась лежать, словно оброненная улыбка.

А двое мальчиков повисли на недомытых ногах своих товарищей; Змей взлетал все выше и выше, и к нему прицепился мальчик, потом еще один, и еще; восемь мальчишек с гиканьем и улюлюканьем повисли внушительным хлыстом; последними за хвост ухватились Призрак, а на самом деле Джордж Смит, и Уолли Бэбб, который от избытка чувств превратился в Горгулью, что свалилась с крыши собора.

Мальчики визжали от восторга. Змей просел в воздухе, а потом… взлетел!

– Эгегей!

«Шшшшуууу!» – прошушукал Змей на разные звериные лады.

«Бэээнннг!» – бренькнула на ветру струна воздушного Змея.

«Цыц!» – цыкнул-шикнул Змей всем своим туловом.

И ветер занес их высоко-высоко, к звездам.

А Саван-де-Саркофаг остался внизу, благоговейно глазея на свое сооружение, на своего Змея, на своих мальчишек.

– Постойте! – закричал он.

– Не стойте, догоняйте! – завопили мальчишки.

Саван-де-Саркофаг разбежался по траве, подхватив косу. Его плащ затрепыхался, надуваясь воздухом, расправляя полы-крылья, и он без особых усилий оторвался от земли и воспарил.

Глава 8

Воздушный Змей летел.

Мальчики висели на Змее, образуя хвостище ящера, который то извивался, то выделывал петли, то щелкал бичом, то сколь-зил.

Они орали от блаженства. Визжали, вдыхая-выдыхая ужас. Пересекали луну восклицательным знаком. Парили над холмами, лугами и фермами. Видели свое отражение в сумеречных, залитых луной ручьях, речушках и реках. Задевали верхушки древних дерев. Ветер, поднятый их пролетом, обрушивал на черную траву сверкающий ливень чеканных монет и листьев. Они пролетали над городом и думали…

«О! Взгляните вверх! Видите? Это мы! Ваши сыновья!»

А еще думали: «О! Посмотрите вниз, где наши мамы, папы, братья, сестры, учителя! Эй, мы здесь! Заметьте нас, хоть кто-нибудь! А то в жизни не поверите!»

Змей последний раз устремился вниз, со свистом и гудением, под барабанный бой ветра, чтобы пролететь над старинным домом и Древом Хэллоуина, где им в первый раз встретился Саван-де-Саркофаг!

Свист, сотрясание, парение, порыв, шипение!

Летящие враскачку туловища мальчишек вызвали волнение воздуха, от которого затрепетали, задрожали, замигали тысячи свечей и зашипели от стремления возжечь себя заново, и все тыквенные гримасы и ухмылки затмились полутенями. Древо на мгновение погасло, а потом, когда Змей взвился ввысь, оно озарилось тысячами новых угрюмых, свирепых взглядов, оскалов, ужимок!

Окна дома – черные зеркала – видели, как Змей, мальчики и мистер Саван-де-Саркофаг улетают все дальше и дальше, превращаясь в точку на горизонте.

И они поплыли прочь, вдаль, вглубь Неразгаданной Страны, где обитала Старушка Смерть, в Страшные Годы Ужасного Прошлого…

– Куда мы летим? – закричал Том, ухватившись за хвост Змея.

– Да, куда, куда, куда? – подхватили все мальчишки один за другим, все ниже и ниже.

– Не куда, а в какую эпоху! – поправил их Саван-де-Саркофаг, поравнявшись с ними. Лунный ветер и время раздували его плащ. – В двухтысячный год до Христова рождения! Прикиньте-ка! Там нас ждет Пипкин! Нутром чую! Набираем высоту!

Затем луна заморгала. Закрыла свое око. И опустилась тьма. Затем луна начала мигать, все быстрее и быстрее: моргнет, увеличится, исчезнет, снова увеличится. Она вспыхивала и гасла тысячекратно, и в ее проблесках менялась проплывающая под ними земля. Вслед за тем луна меркла и возгоралась пятьдесят тысяч раз, с молниеносной частотой, неуловимой для зрения.

И луна перестала мерцать и застыла.

И подлунный мир изменился.

– Смотрите, – сказал Саван-де-Саркофаг, зависший в воздухе у них над головой.

И с воздушного Змея в багровых тонах взглянули вниз мириады тигриных, львиных, леопардовых, рысьих глаз, и мальчики последовали их примеру.

И солнце взошло, и высветило…

…Египет. Нил. Сфинкса. Пирамиды.

– А, – спросил Саван-де-Саркофаг, – замечаете… разницу?

– Ну как же, – изумился Том, – все ново, только что выстроено. Значит, мы и в самом деле углубились в прошлое на четыре тысячи лет!

И действительно, перед ними распростерся Египет – древние пески, но свежетесаный камень. Только что вырубленный, рожденный из чрева каменной горы Сфинкс могучими львиными лапами попирает золотую пустыню. Ни дать ни взять – гигантский львенок на ослепительном полуденном зное. Упади солнце между его лап, он сграбастал бы его, словно игрушечный огненный шар.

Пирамиды? Лежали кубиками диковинной головоломки, которыми играл женоликий лев-сфинкс.

Змей пошел на снижение, огибая песчаные дюны, перемахнул через пирамиду, и его притянула разверстая пасть гробницы, высеченной в маленькой скале, словно она всё засасывала внутрь.

– Глядите! – воскликнул Саван-де-Саркофаг.

Полой плаща он так хлестнул воздушного Змея, что мальчишки затрезвонили, как голосистые колокольцы.

– Эй, не надо! – возопили они.