Капер

В начале мая отправились в очередной поход. В Америку я уже не рвался. Больших денег и сопутствующих им лишений мне не надо. Вместо меня туда отравилась эскадра из четырех кораблей, которой командовал Матейс ван Лон. Один корабль эскадры принадлежал мне. Если повезет, другие натаскают мне каштанов из огня. Дома тоже сидеть не хотелось. В отличие от жены, мир для которой заканчивался за стенами Роттердама, а цивилизованный — за стенами нашего дома, мне не сиделось в Голландии. Мало в этих землях солнца во всех смыслах. Все-таки я вырос намного южнее.

В Северном море и Ла-Манше испанские корабли перестали появляться. Возле Пиренейского полуострова тоже никого не встретили. В Лиссабон теперь не зайдешь, чтобы подождать, когда осведомитель сообщит о потенциальной жертве. Столица Португалии стала базой вражеского флота. В апреле португальские кортесы собрались в городе Томар и провозгласили Филиппа Второго своим королем. Новый король пообещал им, что не допустит назначение испанцев на государственные должности в Португалии. Говорят, пока держит слово. И вообще, в Португалии он вел себя не так, как в Нидерландах. Армии было запрещено грабить местное население, даже сторонников Антонио. Сыграло ли роль то, что португальцы были католиками, или сделал правильные выводы после изгнания из Нидерландов — не знаю. Все мы — и короли в том числе — полосатые и пятнистые; не выделишь один цвет — белый или черный.

Мы прошли мимо Кадиса. Наверное, захваченный в прошлом году испанский капитан, обладатель замысловатых усов, уже дома. Князь Оранский быстро договорился с Алессандро Фарнезе об обмене пленными. Попались нам несколько мелких судов, но я решил не размениваться.

При подходе к Гибралтару задул западный ветер. Приняв его за подсказку судьбы, я повел фрегат в Средиземное море. Пролив миновали без проблем. Видели много рыбацких суденышек, которые сразу устремлялись к берегу. В будущем рыбаки станут головной болью торгового флота. Капитаны и штурмана сейнеров и траулеров слышали что-то о МППСС (Международных правилах по предупреждению столкновений судов), но то ли слишком мало, то ли не приняли всерьез. Перефразируя Карла Маркса, скажу: «Нет такого правила, которое не нарушил бы рыбак, ведущий промысел». Хорошо знают только те, которые дают им преимущества. По одному из них надо уступать дорогу рыбаку, который ловит тралом. Однажды на дальнем Востоке шел я пересекающимся курсом с траулером. Он должен был уступить мне дорогу. Смотрю, включает огни, обозначающие, что тянет трал, а сам шпарит полным ходом.

Я связался с ним, говорю:

— Ты меня за лоха не держи. На десяти узлах тралы не тягают. Уступай дорогу.

— А ты не с рыбаков перешел на торговый флот? — спросил капитан траулера.

— Нет, — ответил я. — Сразу умным родился.

Мы с помощью ветра и течения благополучно миновали мыс Гибралтар и милях в десяти юго-восточнее попали в штиль. Ветер стих внезапно, словно наверху решили отключить кондиционер и щелкнули тумблером. Фрегат лежал в дрейфе милях в шести от берега. Было жарко, но сухо, поэтому не так напряжно, как в тропиках. По моей каюте летала целая эскадрилья серых мух. Мы подхватили их где-то в этих краях, хотя все время шли от берега в нескольких милях. Йохан Гигенгак развлекался, убивая их хлопушкой, изготовленной им же из палки и куска кожи. Достойное занятие для одного из богатых граждан славного города Роттердама. Мой слуга оказался более предприимчивым, чем его старший брат. Грамотно вкладывая деньги, полученные в походах, Йохан Гигенгак превратился в довольно состоятельного человека. Что не мешало ему оставаться моим слугой. В таком статусе он не участвовал в сражениях, рисковал меньше остальных, но долю имел, как матрос или солдат. При этом питался лучше их, а уж про то, сколько он выпил моего вина, байки ходили по всему городу. Стоит признать, что выпитое вино делало его энергичным. Дернув втихаря кружку вина, он, напевая пресквернейшим голосом незамысловатую песенку, начинал что-нибудь делать, старательно и долго. Убивать мух на худой конец.