Капер

Захваченная испанская каравелла под командованием Дирка ван Треслонга поджидала нас милях в двадцати от Картахены. Именно туда я и заманиваю испанцев. Не для того, чтобы хотя бы немного уравнять силы, а чтобы потом вместе отправиться дальше. Испанцы идут ломаным строем, напоминающем урезанное построение их сухопутных легионов — два галеона впереди, три сзади. Все пять кораблей одинакового водоизмещения, тонн на двести пятьдесят. На фок- и грот-мачте по два прямых паруса с большими красными крестами, на бизань-мачте — латинский. Плюс впереди блинд. По словам лорда Стонора, это именно военные корабли. Вооружение: на гондеке двенадцать тридцатифунтовых пушек, на опердеке — шестнадцать восемнадцатифунтовых и на верхних палубах большое количество фальконетов и тяжелых мушкетов. Экипаж — двести-триста человек. Видимо, это часть эскадры адмирала Альваро де Басана, маркиза Санта-Крус. Поскольку ни на одном из галеонов нет второго флага, такого же длинного, почти до воды, как королевский, сам адмирал участие в сражении принимать не будет. Наверное, со второй частью эскадры охраняет порт Сантьяго на острове Куба. Там через два-три месяца соберется весь испанский флот, чтобы вместе вернуться в Испанию. До передних испанских галеонов расстояние кабельтова три, около полукилометра. Странно, что их не настораживает то, что мы даем себя догнать, не ставим все паруса. Уверены в победе. Левый галеон из первой пары немного вырвался вперед. На носовой надстройке стоят несколько человек в шлемах-морионах и кирасах. Один показывает рукой в нашу сторону и что-то говорит. Наверное, объясняет, как надо будет забираться на борт фрегата, когда догонят нас. Пожалуй, пора начинать, пока испанцы не разуверились.

На фрегате все готовы к бою. Мушкетеры уже взобрались на марсовые площадки, хотя, скорее всего, им вряд ли удастся сегодня пострелять. Часть пехотинцев спустилась на гондек. Будут помогать двигать тяжелые пушки. Остальные стоят возле фальшбортов, вглядываясь настороженно в испанские галеоны. Все-таки преследуют нас пять кораблей, пусть и не такие большие, как наш. О том, что ждет экипаж в случае поражения, они уже знают. Сдохнуть на золотом или ртутном руднике, наверное, хуже, чем погибнуть в бою. Хотя о вкусах не спорят…

— По местам стоять, к повороту приготовиться! — приказываю я.

Все и так находятся там, где должны быть по боевому расписанию, составленному мной. За этим следит боцман и два его помощника с линьками. Нерасторопным и бестолковым всыплют без задержки и колебаний. И никто не будет роптать, потому что от ошибки одного могут пострадать многие

— Лево на борт! — командую я рулевому.

Фрегат послушно уваливается влево.

Я не даю ему разогнаться, кричу рулевому:

— Одерживай!

Фрегат замирает, повернувшись бортом к испанскому галеону, который левее на дистанции около полутора кабельтовых. Я даю время комендорам прицелиться в его паруса. Это не так просто. Приходится поворачивать тяжеленую пушку, поднимать ствол, забивая под заднюю часть дубовый клин. За это время галеон преодолевает полкабельтова или даже больше. Кажется, что он приближается бросками, перепрыгивая с волны на волну.

— Левый борт, огонь! — приказывая я комендорам, рулевому: — Право на борт, ложимся на прежний курс! — а матросам: — Поднять стакселя!

Грохочет залп пушек и карронад. Изрыгнув клубы черного дыма, фрегат как бы отпрянул вправо, чтобы самому не испачкаться. Дым закрывает галеон до уровня марселей. Со шканцев я вижу, как книппеля рвут в клочья верхние паруса и такелаж. Когда ветерок рассеивает дым, я одобрительно киваю. Паруса фок, грот и бизань, точнее, их лохмотья, упали вместе с реями на палубу, марселя превратились в несколько развивающихся на ветру полос и только блинд обзавелся всего одной дырой в верхней половине. Галеон еще движется вперед, но все медленнее.

Зато второй галеон успел подобраться к нам слишком близко. До него меньше полукабельтова. Если мы сейчас повернем вправо, то, может, и успеем выстрелить, но галеон навалится на нас. До подхода остальных не успеем избавиться от него — и тогда нам труба.