Капер Его Величества

Майор выслушал его витиеватую, полную расшаркиваний и одновременно странных намеков преамбулу и хмуро констатировал:

– Пойдемте ко мне. Раз уж речь зашла о моих дочерях, надо их с вами познакомить. А вас с ними.

Уильям выразил живейшую готовность идти знакомиться.

Роль отца пяти дочерей на выданье – страшная роль. Ни о чем другом, кроме как о женихах для них, майор думать был не в состоянии. Это правило действовало не только в Старом Свете, в Европе, но и в Новом, на Американском континенте.

Таким образом, легко понять, почему в доме майора Планта поднялся переполох, когда туда вошел капитан Кидд.

Майор жил не так богато, как губернатор, на одно колониальное жалованье разгуляться было трудно, несмотря на то что жизнь на островах Карибского архипелага была баснословно дешева. Основные траты, как легко себе представить, совершались по поводу девичьих туалетов.

Странно устроены женщины. В каком бы медвежьем углу им ни довелось жить, они почему-то всегда отлично осведомлены о том, как изволит одеваться ее величество королева, и требуют, чтобы их одели примерно так же. Невзирая на то, каковы доходы отца или мужа.

Причем отцу труднее.

Жене отказать легче, чем дочери.

Так, по крайней мере, думал майор, провожая капитана в гостиную.

Уильям Кидд уселся в кресло подле небольшого наборного столика на высоких тонких ножках, ножны своей длинной шпаги поставил между коленями, обе ладони положил на рукоять. Надушенные перчатки бросил на край стола. Именно так вели себя джентльмены, которых приходилось ему видеть. Майору не понравился этот жест с перчатками (по его представлениям, им было место на колене или за поясом), но он промолчал.

Рослая, статная негритянка в цветастом облегающем платье внесла поднос, на котором стоял кувшинчик синего стекла и две рюмки.

– Это местный ром, мистер Кидд. Весьма недурен.

Майор аккуратно разлил золотистый напиток. Выпили.

Во рту Кидда еще полыхало горючее облако, когда хозяин уже открыл парад невест.

– Изволите ли видеть, я вдовец, но женским обществом более чем не обделен.

Уильям утер слезы пахучей перчаткой капитана Лича.

– Что вы говорите?

– Моя дочь Джуди!

Не без усилия, преодолевая застилающий эффект текущих слез, Кидд рассмотрел девицу, появившуюся из левой двери.

Даже привстал, насколько позволял стол.

Девица была одета хорошо. Она хорошо двигалась. Она умело, даже изящно пользовалась веером. Книксен в ее исполнении был безупречен.

У нее имелся всего лишь один недостаток – слишком похожа на отца.

Опущенные уголки глаз, крупноватый нос, чуть дегенеративная линия подбородка.

Пока Уильям составлял в уме фразу, призванную продемонстрировать одновременно его воспитанность и восторг по поводу нового изящного знакомства, майор успел снова наполнить его рюмку.

Вторая рюмка оказалась не менее одухотворяющей, чем первая. Нет, не менее.

И тут прозвучало:

– Моя дочь Анабель.

Снова слезы, снова попытка привстать.

Анабель походила на свою сестру не меньше, чем на своего отца. Глаза, нос, подбородок.

Уильяму пришлось срочно переделывать приветственную фразу с учетом того, что придется обращаться не к одной девушке, а к двум.

Чтобы работа шла веселее, майор снова подлил ему в синюю рюмку.

– Моя дочь Элизабет.

Третье издание Джуди. Подбородок, нос, глаза. Интересно, в честь чего ее так назвали. Наверное, в честь города, в котором она изволит проживать?

Приветственная фраза начала разрастаться до размеров спича, и не то чтобы капитану приспичило его произносить, просто ему неудобным казалось пребывать в полном молчании и никак не реагировать на появление все новых и новых девушек. Девушек с глазами, носами и подбородками.

– Моя дочь Арабелла.

Тут уж Уильям заволновался. Дело оборачивалось какой-то пугающей стороной. Ему показалось, что майор Плант рожал своих дочерей без всякого участия какой бы то ни было женщины, до такой степени это были ЕГО дочери.

– Моя дочь Мэри.

Появление самой молоденькой слегка разбавило ужас, охвативший капитана. В ней было хоть что-то свое, отличающее от сестер. А именно большая бородавка на виске.

Кидд вздохнул с облегчением и выпил.

Его можно было понять.

– А ведь и правда, – усмехнулся полковник.

На пятый день бесплодного патрулирования решено было сделать «привал», благо место было удобное – южная оконечность острова Сан-Хуан. Формально эта территория принадлежала Испании, но с этим обстоятельством мало кто считался. В укромных бухтах вдоль западного берега острова любили устраивать свои стоянки разного рода джентльмены удачи. Индейские племена, населявшие эти места, были невоинственны, немногочисленны и абсолютно равнодушны к тому, подданными какой короны они считаются.

Когда эскадра полковника Маллина вошла в одну из таких бухт, то застала там следы недавней человеческой деятельности. Несколько хижин, крытых пальмовыми листьями, и коптильню с еще тлевшими внутри углями.

И ни одной живой души.

– Буканьеры, – сказал полковник. И он был прав. Это были именно они. – Трое или четверо, – добавил полковник и снова попал в точку.